Видимый фронт – невидимые бойцы. Кто боится женщин, которые строят?

«У каждой женщины, если она собирается писать, должны быть средства и своя комната», — легендарная фраза из эссе Вирджинии Вулф, изданного в конце 1920х годов. Тогда еще очень сложно было предположить, что пресловутую «свою комнату», а тем более дом женщина может построить сама.

Итак, на дворе начало XX века. Движение за архитектурное равноправие уже идет — медленно, но уверенно. Один из самых ярких и известных примеров — Маргарете Шютте-Лихоцки, которая работает с Адольфом Лоосом (автором знаменитого эссе «Орнамент как преступление», 1908 г.) над венским жилым комплексом Винарски-Хофф, в 1926‑м присоединяется к мастерской Эрнста Мая и работает над постройкой типовых домов для рабочих кварталов во Франкфурте-на-Майне. А затем делает огромный подарок домохозяйкам и одновременно первый шаг к тому, что сегодня мы назовем гендерно-чувствительным дизайном: проектирует «франкфуртскую кухню» с оптимальным расположением мебельных юнитов и техники, позволяя в буквальном смысле почти в два раза сократить наматываемые за день кухаркой километры.

Маргарете Шютте-Лихоцки — первая женщина, изучавшая архитектуру в Австрийской школе прикладных искусств Kunstgewerbeschule и создательница «франкфуртской кухни»

Оптимальное расположение мебельных юнитов и техники позволило в два раза сократить наматываемые домохозяйкой за день километры

В это же время Эйлин Грей, покинувшая консервативную Англию, и за несколько лет до Ле Корбюзье проектировавшая мебель из гнутой хромированной трубки, строит свой первый и самый известный дом — особняк Е-1027 на Лазурном берегу. Впрочем, долгое время авторство этой иконы модернизма будут безосновательно приписывать самому мэтру.

Еще через десять лет до крайности недипломатичный архитектурный гений презрительно бросит в сторону пришедшей к нему в мастерскую юной Шарлотты Перьен фразу: «Вы нам что, подушечки будете вышивать?». Таким образом очертив для нее границу «женских» занятий. Правда, потом он сменит гнев на милость и вместе с Перьен займется созданием новых модернистских шедевров, в том числе иконического LС4. А во время войны Шарлотта укатит от него в Японию — в качестве официального советника министерства промышленности с жалованием императорских масштабов. И станет вырабатывать новую национальную идентичность страны. А позднее — рассказывать, какой новый мир интуитивного мышления открылся ей там, за пределами «картезианского сознания» Ле Корбюзье.

На Лазурном берегу Эйлин Грей прожила до 1932 г., а после расставания с любовником и соавтором проекта Жаном Бадовичи построила неподалеку еще один дом

Возможно, Эйлин Грей характеризует фраза, которую она вывела над входом своей знаменитой виллы: Entrez lentement («Входите медленно»)

Е-1027 — вилла на Лазурном берегу, спроектированная Эйлин Грей и долгое время приписываемая гению Ле Корбюзье. Снимок 1930‑х годов, сделанный по окончании строительства

Маргарете Лихоцки упорно работала не покладая рук, Перьен боролась за признание авторства своих объектов, Эйлин Грей — молчала. Возможно, последнюю характеризует фраза, которую она вывела над входом своей знаменитой виллы: Entrez lentement («Входите медленно»).

Давайте посмотрим, как медленно входили в архитектуру куда менее известные женщины в начале бурного XX века, которые невероятным усилием воли сломали такую жесткую преграду между двумя мирами — женским и мужским.

Пионеркой архитектурного образования стала американка Джулия Морган, которая 1890 году поступила на архитектурный факультет Парижской национальной высшей школы изящных искусств.

Журнальный столик Е-1027, носящий то же имя, что и знаменитая вилла Эйлин Грей. В названии зашифрованы инициалы: E — первая буква имени дизайнера, 10 — порядковый номер латинской буквы J, с которой начинается имя Жан; а первые буквы их фамилий Грей и Бадовичи отражают цифры 2 и 7

Ровно 100 лет назад, в марте 1918 г., на 108 странице The Architectural Association Journal — издания одного из самых престижных архитектурных учебных заведений в мире, лондонской AA School, вышла статья с невероятно провокационным заголовком «Женщины как архитекторы». Автор этой публикации Винифред Райл написала: «Когда обыватель слышит о том, что женщины обучаются архитектуре, две мысли возникают у него в голове, словно повинуясь естественному рефлексу: во‑первых, что они «понаставят везде множество шкафчиков», и во‑вторых, что им будет до крайности сложно «карабкаться вверх по лестницам и лесам, командуя рабочими». Затем эти мысли, кажется, исчезают так же стремительно, как появились; возможно, потому что в глубине души обыватель понимает: между женщиной и мужчиной не так много различий, требующих неоспоримых доказательств состоятельности женщины как архитектора».

Шезлонг LC4 был в числе первых предметов мебели, спроектированных Ле Корбюзье и Шарлоттой Перьен и появившихся одновременно с виллами в Париже и его окрестностях, которые они строили для друзей. В 1929 году коллекцию LC представили на Осеннем художественном салоне в Париже

Процесс создания современной версии шезлонга LC4 — оммаж бренда Cassina Шарлотте Перьен (коллекция Icon by Louis Vuitton)

«Вы нам что, подушечки будете вышивать?» — таким образом Корбю очертил для Шарлотты Перьен границу «женских» занятий

Шарлотта Перьен

Основанная в 1847 г. AA School приоткрыла для женщин узенькую щель только в 1917‑м, когда во время Первой мировой количество ее учеников резко сократилось, отчего учебное заведение попало в крайне тревожную экономическую ситуацию. Автор процитированной статьи была в числе четырех смелых девушек, которые распахнули двери лучшей архитектурной школы для более именитых ее учениц — Патриции Хопкинс, Дениз Скотт Браун, Аманды Левет и Захи Хадид. Но несмотря на эти сияющие звездные имена, в общей массе женщины в архитектуре остаются практически невидимыми.

Лондонская AA School — одно из самых престижных архитектурных учебных заведений в мире

О сколько их упало в эту бездну. «Отсутствующая группа»

Это было сто лет назад — всего четыре девушки на потоке архитектурного вуза в консервативной и сексистской Англии. К 1960‑м годам ситуация не слишком поменялась: так, в американских высших учебных заведениях архитектурные факультеты могли похвастаться всего 6 % слушательниц. В 1990‑х, спустя 25 лет после того, как раздел VII Закона о гражданских правах США криминализировал дискриминацию по признаку пола, — все еще 80 % архитекторов были мужчинами.

Пионер гендерных исследований в области архитектуры, профессор городского дизайна Университета Вестминстера Марион Робертс в интервью для портала «Культура и креативность» говорит о своем выборе специальности так: «Когда я поступала в Бартлетскую школу архитектуры, женщин, желающих обучаться этой профессии, было всего около 25 %. Наверное, это и подвигло меня начать исследования гендера в архитектуре. Хотя сама я позже перешла в урбанистику, потому что на тот момент сделать карьеру в этой сфере женщине было легче».

Марион Робертс, пионер гендерных исследований в области архитектуры, профессор городского дизайна Университета Вестминстера

Иллюстрация к статье «Женщины как архитекторы» с силуэтами первых студенток AA School (Рут Лоуи, Винифред Райл, Айрин Грейвсанд и Джиллиан Кук), Architectural Association Journal, 1918 г.

Сегодня порядка половины выпускников архитектурных школ по всему миру — женщины. Однако давайте посмотрим трезво: в притцкеровских списках всего два женских имени — Заха Хадид и Кадзуе Сэдзима (что немаловажно, с партнером Рюэ Нисидзава в составе дуэта SANAA). Не потому ли, что в архитектурной среде женщине все еще сложно сделать карьеру?

Несмотря на практически полный паритет в университетах, в профессиональной среде мужчины-архитекторы превосходят женщин в пропорции 4:1. Не будем забывать и о том, что в высших эшелонах архитектурной практики во всем мире (и для этого не нужно проводить интенсивных исследований) женщина скорее исключение, чем правило. Нормой остается и неравенство в зарплате. Очевидную разницу в доходах демонстрируют результаты шестого ежегодного опроса Women in Architecture (2017). Финансовое неравенство в США остается нормой: средняя зарплата женщин-архитекторов, работающих полный рабочий день, примерно на 20 % ниже, чем у мужчин на полной ставке.

Результаты шестого ежегодного опроса Women in Architecture (2017)

При этом 2 / 3 опрошенных мужчин уверены, что никакой разницы в оплате женского и мужского труда не существует. Возможно, такому положению вещей способствуют и несколько неоднозначные гендерно-ориентированные статьи в СМИ, посвященные вдохновляющим примерам вклада женщин в архитектуру и дизайн, и с завидной популярностью проводимые крупными выставочными площадками события, фокусирующие взгляд на связи архитектуры и пола.

На первый взгляд, здесь не к чему придраться. Так, 8 марта этого года во франкфуртском DAM, Музее немецкой архитектуры, завершилась масштабная выставка под названием Frau Architekt («Госпожа архитектор»). По словам организаторов, экспозиция предлагает познакомиться с процессом эмансипации и изменения гендерной политики, охватывая последние 100 лет: «Женщины ворвались в модернизм в стремлении отвоевать для себя профессии, из которых они были до тех пор исключены. Обретение политической активности зачастую сопровождалось занятием крайних позиций и выяснением новых гендерных отношений. Выставка демонстрирует истории 22‑х немецких женщин, принявших на себя массовое сопротивление, отбросивших патриархальные условности «женских стандартов поведения» и утвердившихся в архитектурной профессии».

Кадзуе Сэдзима, одна из двух женщин в притцкеровском списке лауреатов

Актуальность события музей объясняет простой математикой: в женской архитектурной среде существует так называемая «отсутствующая группа» — та часть выпускниц вузов, которая после получения диплома по разным причинам отказалась реализовывать себя в практике. Это число приблизительно равно 20 %. Очевидно, именно к этой группе относится и процитированная выше Марион Робертс, не пожелавшая решать проблемы, связанные с протараниванием пути в «мужской» профессии.

Несмотря на практически полный паритет в университетах, в профессиональной среде мужчины-архитекторы превосходят женщин в пропорции 4:1

Подавляющее большинство имен архитекторов, представленных на выставке, едва ли известны широкой публике. Взять хотя бы прусскую принцессу Викторию Бентхайм-Штайнфурт, которой по праву рождения, казалось бы, вовсе не полагалось задумываться о проблемах среднего класса и тем более вопросах строительства. Тем не менее, увлекшаяся реставрацией фамильного замка Бад-Бентайм в Нижней Саксонии на рубеже XIX—XX вв., она настоятельно потребовала от своего родственника императора Вильгельма II письмо-рекомендацию, которое позволило Виктории поступить в Королевский технический университет в Берлине. Не без помощи владетельной семьи, учредившей для принцессы-архитектора целый Институт ее имени, Виктория смогла (невероятное дело для того времени!) открыть частную практику и строить уже не дворцы, а простые фермы, возводить памятники, проектировать мебель.

И совсем редко, кажется, вспоминают о пламенной соратнице немецкого архитектора Эрнста Мая, выпускнице школы Баухауз и одной из создателей концепции соцгорода в Советском Союзе — Лотте Стам-Бесе. Собственно, фамилию Стам она получила в украинском Харькове, где в 30‑х годах вместе с супругом Мартом Стамом проектировала новую авангардную архитектуру, опыт работы над которой позднее использовала в строительстве новых районов Роттердама, разрушенного немецкими бомбами.

 

Область насилия

Какими бы вдохновляющими ни были эти примеры, не все находят уважительное отношение к женщинам в архитектурной среде допустимым. В мае прошлого года портал Dezeen опубликовал статью датского архитектора Дорте Мандруп, которая ясно и четко дала понять: то, что мы с вами считаем данью уважения, не всегда воспринимается таковой.

И действительно, как часто вы встречаете — в устной речи или в печати — нарочитое подчеркивание гендерной принадлежности профессионалов из области бухгалтерского учета, юриспруденции или медицины?

Архитектора Дорте Мандруп

Предвосхищая возможные претензии со стороны тех, кто ратует за использование феминитивов, Дорте уверенно заявляет: «Вы можете предположить, что это только моя личная беда. Что я из‑за каких‑то частных проблем с собственной половой идентичностью воспринимаю женскую сущность как персональную неудачу и потому предпочитаю оставаться незамеченной. Но вы ошибаетесь. Я просто прошу воспринимать меня как профессионального архитектора — без ярлыков, кем‑то другим сформированных систем ценностей и атрибутов. Как творческий человек, работающий в сфере творчества, я полагаюсь на свою способность решать сложные задачи с полным и многогранным набором навыков. Я подхожу к заданиям не как женщина, а как профессиональный архитектор».

Дорте Мандруп: «Позвольте мне объяснить — я не женщина-архитектор. Я архитектор»

Ярлыки гендера, которые с невероятной легкостью и странным упорством развешиваются в сфере архитектурной журналистики, вполне можно отнести к проявлениям шовинизма и даже насилия. Один из самых ярких примеров, объясняющих их дискриминационный характер, — ситуация, которая произошла в 2014 г., когда один из ведущих телеканалов Великобритании подвергся шквалу критических материалов, осуждающих его «мизогинический взгляд на архитектуру». В третьем эпизоде сериала «Британцы, которые построили современный мир» промелькнул групповой кадр, сделанный на выставке Королевского института британских архитекторов. На фото — звездная пятерка зодчих: Майкл Хопкинс, Николас Гримшоу, Норман Фостер, Ричард Роджерс и Терри Фаррелл. Оригинальная версия этого снимка демонстрирует иной состав — в самом центре между Фостером и Роджерсом отчетливо видна обладатель Королевской золотой медали RIBA (1994) леди Патрисия Хопкинс — не менее титулованная, чем ее спутники. Не насилие ли это — из гендерных соображений сделать архитектора невидимым?

Оригинальный снимок с архитектором Патрисией Хопкинс в центре

Ретушированная мизогиническая версия кадра, использованного в сериале «Британцы, которые построили современный мир»

С насилием в его самой отвратительной форме сталкиваются миллионы женщин в архитектурной среде. В начале года в NYT вышла статья о Мойре Донеган — женщине, которая создала открытый Shitty Media Men List, не только сдвинувший с места лавину под хэштегом #MeToo, но и послуживший причиной для возникновения целого ряда подобных ему отраслевых «расстрельных списков». Не обошла тенденция и сферу зодчества. После громкого скандала, разразившегося в результате обвинений легендарного американского архитектора и притцкеровского лауреата Ричарда Мейера в сексуальных домогательствах и последовавшего за этим его ухода с позиции главы собственной фирмы, автор «архитектурного списка засранцев» громогласно призвала испугать, наконец, сексуальных хищников: «Нужно сделать так, чтобы они и думать боялись преследовать кого‑либо. Пусть они трясутся от страха в ожидании разоблачения. Охотьтесь на них так же, как они десятилетиями охотились на женщин. Чаша весов склонялась в сторону белого мужчины слишком долго».

Свежий опрос Women in Architecture, ежегодно проводимый британскими изданиями The Architects’ Journal и The Architectural Review, с математической беспощадностью демонстрирует еще более удручающую статистику. Согласно полученными в феврале 2018 г. данным, каждая седьмая из опрошенных женщин в профессиональной практике сталкивалась с проявлениями харрасмента в течение предшествующих 12 месяцев. Анонимные комментарии к ответам в рамках этого опроса представляют целый диапазон травматического опыта — от чувства непричастности к принятию важных решений, сплетен, отказов в продвижении, советов носить мини на собеседования и переговоры и до «откровенной сексуализации в присутствии всех членов проектной команды».

Статистика преследований и дискриминации за последние 12 месяцев

Комментируя результаты опроса для материала в The Architects’ Journal, глава лондонской практики What / If: Projects Ульрике Стивен отмечает следующее: «Результаты шокирующие, но они меня не удивляют. Удивляет другое — то, что женщины в архитектурной среде в целом продолжают терпеть все это. Я отчетливо вижу, что как женщину-архитектора меня воспринимали — сознательно или нет — менее умной, технически способной, но менее ответственной и в целом менее компетентной. И мне приходилось бороться с этим — в темпе улитки».

И добавляет: «Но вот на что точно указывают недавние громкие скандалы и мощная кампания #MeToo — так это на острую необходимость женщинам в архитектуре и любой другой области срочно брать быка за рога и изменить ситуацию».

 

Гендерно-чувствительный пейзаж

Острой теме перемен была посвящена Вторая международная конференция «Модернистки. Насилие в архитектуре и городском пространстве», которая прошла осенью прошлого года в Киеве. Организаторами события выступили ГО Urban Forms Center и их партнеры ГО «Модернистки» при поддержке Фонда имени Генриха Белля в Украине. Одна из участниц конференции, нидерландская исследовательница истории искусств Марьян Гроот в интервью журналу Korydor так очертила круг вопросов, которые поднимались участниками конференции: «Начнем с того, как мы определим насилие. Мне кажется, здесь идет речь о физическом насилии, а кроме того, о вербальном насилии на улицах — когда кто‑то выкрикивает нам вслед оскорбления или отпускает неприятные комментарии. Другие исследовательницы определили насилие как сложность доступа и опасные элементы на улицах».

Фото Эдгара Родтманна «Быть архитектором и матерью в офисе Альмута Грюнтуха», продемонстрированное в рамках экспозиции «Госпожа архитектор» во франкфуртском DAM, Музее немецкой архитектуры

Портрет Маргарете Шютте-Лихоцки Лино Салини. Источник: Historisches Museum Frankfurt

И действительно, может показаться, что архитектура объективизирует личность, модели ее поведения и потребности. Остается только нарисовать портрет этого человека. Зачастую выходит, что речь идет о белом мужчине средних лет. Остальные полноправные члены общества остаются за бортом.

Самый известный пример: около четверти века назад Венские городские власти обеспокоились явным перевесом мальчиков, отдыхающих в городских парках. Проведенные исследования продемонстрировали, что паритет наблюдается в среде девятилетних детей. Но чем старше становится исследуемая группа, тем меньше в ней девочек. Так среди одиннадцатилетних, которые гуляли в парках города, девочек не было совсем. Выяснилось, что проблема кроется не только и не столько в вопросах безопасности — здесь вступают в игру разные представления о комфортном пространстве для игры. Если мальчикам вполне достаточно закрытых со всех сторон сетчатым забором футбольных площадок, то девочки чувствуют себя увереннее на полуоткрытых — им важно знать, что они могут покинуть эту зону в любой момент. После того как в парках были организованы территории для волейбола, баскетбола и особые площадки для классиков и скакалки, гендерный баланс выровнялся.

Параллельно с основной экспозицией в Музее немецкой архитектуры шесть архитекторов создали витрину с экспонатами для антикварного магазина Oxfam

Через три года власти австрийской столицы продолжили исследования, фокусируясь на поведении женщин и мужчин в городской среде и паттернах пользования общественным транспортом в 9‑м районе Вены. Выяснилось, что во время прогулок и посещения детских медучреждений, поездок на работу и за покупками женщины не только используют более сложную маршрутную схему, но и чаще пользуются общественным транспортом, в то время как 60 % мужчин передвигаются в автомобиле. Отталкиваясь от этого, инфраструктуру в Вене было решено приспособить к специфическим потребностям прекрасной части горожан: усилить освещенность на темных в вечернее время участках, изменить высоту перил на удобную для женщин.

Футуристический фасад Музея искусства, архитектуры и технологий MAAT в Лиссабоне, Португалия

Глава лондонского бюро What / If: Projects Ульрике Стивен: «Я отчетливо вижу, что как женщину-архитектора меня воспринимали — сознательно или нет — менее умной, технически способной, но менее ответственной и в целом менее компетентной. И мне приходилось бороться с этим — в темпе улитки»

Актуализация гендерной проблематики в рамках венского урбанистического полотна, действующая с 1991 г., приносит одинаковую пользу всему обществу, обеспечивая равный доступ к городским ресурсам. На сегодня выполнены более 60‑ти проектов в этой сфере, которые в буквальном смысле перекраивают город.

Архитектор Аманда Левет, глава британской компании AL_A

Француженка Одиль Декк подчеркивает: архитектор и урбанист должны проектировать не только для белого мужчины средних лет

Одиль Декк, архитектор

О гендерно-чувствительном проектировании говорит и Одиль Декк, не только создавшая собственную архитектурную школу и проектирующая все — от дверных ручек до аэропортов, но и придумавшая собственное направление в практике — Hyper-tension, «гипернапряжение»:

А теперь давайте снова вернемся в 1920‑е годы, когда Вирджиния Вулф громко заявила: «Миллионы лет женщины просидели взаперти, так что сегодня сами стены насыщены их творческой силой, которая уже настолько превысила поглощающую способность кирпича и извести, что требует выхода к кистям и перьям, делу, политике». Много ли изменилось с того времени? И есть ли ответ на сакраментальный вопрос — кто боится женщин, которые строят?