Свет в камне Сен-Дени. Рождение готики

Полчаса в такси от Парижа, и вы в Сен-Дени, пригороде, который мог бы так и остаться в тени метрополии, если бы не один факт. Именно здесь, в местечке, переполненном сегодня мигрантами из Африки, Мексики и Кубы, находится подлинное сердце французской государственности, базилика Сен-Дени. Серый камень несколько грузного с виду ее фасада, потерявшего одну башню изза неудачной реконструкции лет триста назад, скрывает подлинное чудо, чудо зодчества, чудо мысли и чудо света (не мира, но света, позволяющего нам видеть и побеждающего тьму).

Пройдя по бесконечно длинному нефу, миновав трансепт, проскользнув мимо пустых теперь скульптурных надгробий 46 королей и 32 королев Франции, бесчисленных принцев и принцесс и десяти французских грандов, попадаешь в место поистине волшебное. Здесь, в апсиде, пучки стройных колонн становятся едва ли не болезненно изящными, они возносятся вверх с невероятной легкостью, поддерживая на огромной высоте — в 32,5 метра — замковый камень, к которому сбегаются тонкие стройные прожилки — нервюры, несущие, на самом деле, кроме декоративной, важнейшую функцию снижения колоссального давления свода здания на стены и перенося его на угловые опоры.

Карта парижского предместья Сен-Дени и окрестностей аббатсва в 1704 году, из книги историка Мишеля Фелибьена Histoire de l’abbaye royale de Saint-Denys en France, 1706 г.

В Сен-Дени стены перестают играть первую скрипку в поддержке всей конструкции здания

Центральный неф аббатства
Сам Сугерий описывает свое творение так:
«Когда задняя часть храма соединяется с передней,
Церковь сияет, ибо и средняя ее часть осиянна.
Сиянье — это то, что сияюще сплавлено со светом,
И сияет благородный храм, который пронизан светом»…

Нервюрная сетка, использованная в аббатстве впервые на территории Франции, решила еще одну проблему, с которой не могла справиться великая монументальная архитектура античности — проблему освещения. В Сен-Дени стены перестают играть первую скрипку в поддержке всей конструкции здания. И автор проекта аббатства получает возможность сделать стены почти невидимыми, прорезав в их плоскостях огромные витражные окна, сквозь которые в пространство храма льются потоки света. А свет, окрашенный в нежные тона витражей, имеет особое, мистическое значение.

План базилики, какой ее построил аббат Сугерий — без позднейших дополнений. Реконструкция историка искусств Георга Дегио

Своды Сен-Дени. Аббат Сугерий впервые объединил в структуре своей базилики бургундскую стрельчатую арку и романский нервюрный свою, дав рождение новому стилю — Opus Francigenum, Французскому стилю

Со света все началось. Вернее, со спора о том, кто наделил его сверкающие струи символическими характеристиками, почти приравняв к божественной эманации, видимому отражению небесного блага. Дионисий Ареопагит, ученик апостола Павла, по общему мнению средневековых отцов церкви, был тем самым христианским мистиком, который позволил каждому грешнику прикоснуться к имманентному Абсолюту — путем созерцания актуального света как отражения мистического «Света истинного». Этот новый путь к восхождению из плена материального мира к высотам мира божественного Дионисий открыл в своей работе «О небесной иерархии», которой с пятого века зачитывались мистики и философы. В их числе был и Сугерий, обучавшийся при аббатстве, носящем с незапамятных времен имя Дионисия и хранившем, как считалось, мощи святого мученика, принесшего, к тому же, христианство в эти земли и обезглавленного на Монмартре.

Несмотря на перенасыщенность аббатства символами, в Сен-Дени впервые со времен античности структура здания была вычислена с помощью «математических инструментов», в отличие от эмпиризма романских построек

Мученичество святых Дионисия Ареопагита, Рустика и Елевферия. Миниатюра из Минология Василия II, Византия, X век.

Псевдо-Дионисий Ареопагит

По преданию, Дионисий проповедовал христианство в Риме, в германских землях и в Испании, затем он перешел в Галлию и стал первым епископом Лютеции, то есть Парижа. Во время преследования христиан языческими властями Дионисий и еще два проповедника были схвачены и обезглавлены на вершине горы Монмартр. Именно в связи с их казнью эта гора и получила свое современное имя: по‑французски Montmartre — гора мучеников. Затем якобы святой Дионисий взял свою главу, прошествовал с ней до храма и только там пал мертвый. Благочестивая женщина Катулла погребла его останки. Позднее на этом месте выросло аббатство Сен-Дени.

Автора труда «О небесной иерархии», входящего в так называемый корпус «Ареопагитики», сегодня принято называть Псевдо-Дионисием Ареопагитом, поскольку в XIX веке католические ученые Хуго Кох и Йозеф Штигльмайер убедительно доказали жесткую зависимость его воззрений от философии Прокла Диадоха, творившего в V веке — на целых четыреста лет позднее ученика Апостола Павла. Масла в огонь споров о личности Псевдо-Дионисия подлил в свое время Лютер, назвавший его «более платоником, нежели христианином».

Центральный алтарь
Его и сегодня сквозь витражные окна, прорезанные в стенах по решению аббата, заливает свет. За алтарем в реликварии хранятся мощи того святого, которого Сугерий считал Ареопагитом

«Каждое существо, — писал Дионисий, — видимое или невидимое, есть свет, вызываемый к жизни Отцом всякого света… Этот камень или этот кусочек дерева для меня свет. Ибо я вижу, что они хороши и прекрасны».

Еще один философ и богослов восхищался доктриной света Дионисия. Петра Абеляра, которого называют первым интеллектуалом средневековой Европы, глубоко тронула эта идея. Тронула настолько, что он — эта университетская звезда, собиравшая на холме святой Женевьевы толпы студентов, готовых затаив дыхание слушать его толкования самых темных ветхозаветных пророчеств, — оставил вольную жизнь голиарда и принял сан настоятеля аббатства Сен-Дени, продолжив с наслаждением изучать работы Ареопагита.

Петра Абеляра называют первым интеллектуалом средневековой Европы

Петр Абеляр
«Я не второй Аристотель! Я скала, о которую разбиваются многие, с кем мне приходится сталкиваться», — так говорил о себе сам Абеляр. О скалу (от греческого petrus — камень) Петра Абеляра, действительно, разбилось множество людей. Самая известная его жертва (хотя, жертва ли?), конечно, Элоиза — жена и одновременно сестра во Христе. В этом столкновении двух влюбленных пострадал и сам Абеляр, которого оскопил дядя Элоизы. Написанная Петром «История моих бедствий» и дошедшая до нас знаменитая переписка Аблеяра и Элоизы — подлинные шедевры средневековой прозы.

Не трудно представить себе, как два схоласта, Петр и Сугерий, мирно беседуют в тени тогда еще скромной базилики святого Дионисия, обсуждая эти строки, написанные Ареопагитом в письме к некоему монаху Гаю:

«Мрак исчезает при свете, а тем более при ярком свете; незнание изгоняется познаниями, а тем более большими познаниями».

Роза южного трансепта базилики с изображениями Сотворения мира

Впрочем, большие познания и стремление к истине сыграли с Абеляром злую шутку. Засомневавшись в том, что Дионисий, рассуждавший о божественном свете, и мученик, казненный на Монмартре, — одно лицо, Петр углубляется в изыскания. И находит в труде Беды Достопочтенного, в авторитете которого сомневаться не приходилось, информацию о том, что парижский Дени — всего лишь малоизвестный святой Дионисий Коринфский, не имеющий никакого отношения к прославленному ученику апостола Павла. Шутливый рассказ об этом поставил Абеляра, аббата монастыря, посвященного этому святому, в незавидное положение еретика, осуждаемого даже подчиненным ему клиром. Взбешен был даже не отличавшийся вспыльчивым характером Сугерий.

Петр Абеляр со свитком, неизвестный художник, темпера на пергаменте, Франция XIV в, Детройтский Институт искусств

Свои изображения «скромный» аббат Сугерий поместил в базилике. Одно из них — на витраже со сценой Благовещенья

Аббат Сугерий

Крепкий хозяйственник, вышедший из обычной семьи, далекой от аристократии, Сугерий заботился не только о благосостоянии вверенного ему монастыря. Его, игравшего роль премьер-министра при двух королях Франции, называли «Посредником и залогом мира» (Mediator et pads vinculum). Когда Людовик VII отправился в крестовый поход, французское регентство он оставил Сугерию, а вернувшись, получил — это чудо! — не только под завязку полную казну, но страну мирную и объединенную. Сугерий же был награжден титулом «Отец отечества».

При всем нарочитом смирении, Сугерий, тем не менее, был тщеславен. Такое суждение следует хотя бы даже из того факта, что на многочисленных подписанных элементах его грандиозной постройки стоит только одно его имя, и никаких упоминаний имен строителей, каменщиков или архитекторов.

Да и многочисленные изображения Сугерия говорят о том, что он «вместил в себя аббатство». А некоторые исследователи идут еще дальше, указывая на своеобразную суперкомпенсацию аббатом малого роста и незнатного происхождения.

Интерьер аббатства Сен-Дени, Франсуа-Морис Гране, акварель, начало XIX века

Святотатство, в котором обвинили Абеляра, привлекло внимание к его персоне со стороны еще одного видного отца церкви. Бернар Клервосский, мистик и подвижник, припомнил мятежному философу каждое неосторожное суждение, когда‑либо высказанное и написанное Петром. Он произносит пламенную речь в обвинение философа. Абеляра бросают в тюрьму. Его место настоятеля аббатства Сен-Дени занимает Сугерий.

Абеляр засомневался в том, что Дионисий, рассуждавший о божественном свете, и мученик, казненный на Монмартре, — одно лицо

86‑метровый шпиль, сооруженный в начале 13 века, был разобран в 1846 году, после того как пострадал от сильной бури. После тридцати лет размышлений французское правительство дало свое разрешение на его реконструкцию. Стоимость работ оценивается в 13 миллионов евро. Финансировать восстановление шпиля будут за счет экскурсий, а также за счет добровольных пожертвований. Противники реконструкции напоминают о Венецианской хартии 1964 года, которая предусматривает правила реставрации памятников и в которой говорится о нежелательности сооружения идентичных надстроек взамен разрушенных частей зданий
86‑метровый шпиль, сооруженный в начале 13 века, был разобран в 1846 году, после того как пострадал от сильной бури. После тридцати лет размышлений французское правительство дало свое разрешение на его реконструкцию. Стоимость работ оценивается в 13 миллионов евро. Финансировать восстановление шпиля будут за счет экскурсий, а также за счет добровольных пожертвований. Противники реконструкции напоминают о Венецианской хартии 1964 года, которая предусматривает правила реставрации памятников и в которой говорится о нежелательности сооружения идентичных надстроек взамен разрушенных частей зданий

Фотомонтаж, представляющий фасад собора Сен-Дени с восстановленным шпилем над северной башней. Автор: Dimitri Dupuis

Аббатство более 100 лет служило усыпальницей французских королей. Во время первой французской революции собор сильно пострадал: он поочередно служил храмом Разума, артиллерийским депо, театром и соляным магазином. Поскольку было отменено почитание святых, изменили даже название пригорода, и Сен-Дени превратился во Франсиаду.

План аббатства в начале XVII века из книги историка Мишеля Фелибьена Histoire de l»abbaye royale de Saint-Denys en France, 1706 г.

«Мадонна Жанны Д’Эвре» из сокровищницы аббатства Сен-Дени, Около 1324‑1339 гг.
Богатую ризницу аббатства, коллекцию драгоценностей которой начал собирать Сугерий, пополняли все французские монархи. А основы особого почитания на Западе Мадонны заложил противник его политики — Бернар Клервосский, предпочитавший белые стены храмов, украшенные одним лишь деревянным распятием. Чувственная скульптура из золоченого серебра, подаренная Сен-Дени королевой Жанной, — синтез идей обоих отцов церкви

Кем бы ни был автор «Ареопагитик», запавших в душу Абеляру и Сугерию, деятельную натуру последнего он подтолкнул к еще большим свершениям. Для того, чтобы вернуть статус Сен-Дени, который так легко подверг сомнению Петр, Сугерий старательно накапливает сокровища в своем храме. Золотые сосуды, хрусталь и драгоценные камни таинственно замерцали на алтаре в полумраке древнего святилища. Суровый аскет и грозный обличитель Бернар Клервосский осуждает Сугерия, обвиняя его в стяжательстве. Аббат, игнорируя эти упреки, заказывает еще более пышное убранство — здесь все должно сверкать, отражать, испускать свет, заполняя священное пространство, воздействуя на молящихся, напоминая им о Небесном Иерусалиме, исполненном божественного сияния, о котором так увлекательно и проникновенно писал Дионисий.

Пока деятельность Сугерия по перестройке и украшению Сен-Дени осуждает аскетичный Бернар Клервосский, сам аббат ищет теологическое обоснование своей работы. И находит его в неоплатонической идее небесного Иерусалима с его центром — новым Храмом. Изображение святого города он включает в программу роскошных витражей собора

Одна из немногих подлинных драгоценностей из ризницы Сугерия — хранящаяся в Вашингтоне чаша из сердолика, отделанная золотом и драгоценными камнями, с посвятительной надписью самого аббата

Заполненная до отказа драгоценностями, сама базилика, заложенная еще меровингским королем Дагобертом в седьмом веке, за почти четыреста лет существования практически пришла в упадок. Уже злополучный Пьер Абеляр в бытность свою настоятелем аббатства с горечью сообщал о дырах в стенах, поврежденных колоннах и башнях, готовых рухнуть. Деятельный же Сугерий не тратит время на пустые жалобы, у нового рачительного хозяина монастыря рождается идея — базилику нужно перестроить, попутно приведя ее в соответствие с идеями святого патрона о божественном свете. Оцените смелый и элегантный замысел аббата — структуру нужно вовсе лишить плотной оболочки, заменив ее массивные каменные стены сплошными панелями из цветного стекла!

Вид на венец капелл и королевские надгробия в деамбулатории базилики Сен-Дени

Сугерий решился применить во Франции прием, уже в какой‑то степени проработанный поздними романскими архитекторами в Нормандии и Бургундии. Там открыли крестовый свод — более легкий, чем господствовавший до тех пор в архитектуре массивный цилиндрический. Лежащая в основе этой новой структуры арка вытянулась и стала остроконечной — стрельчатой, швы между распалубками получили ребра жесткости — нервюры, переносящие давление не на стены, а на колонны, принимающие тяжесть всей конструкции с таким изяществом, словно она вовсе не имеет веса.

Свет Дионисия, который можно видеть, но к которому — увы — нельзя прикоснуться, является простой и понятной метафорой Бога

Санктуарий с роскошным алтарем в главной апсиде Сугерий решил обнять венцом капелл в деамбулатории с двойной сводчатой аркадой, поддерживаемой тонкими колоннами. Все это пространство практически купается в потоках света, ведь плоскости стен здесь уже совсем неразличимы. Этот Lux Nova — метафизический Новый Свет Дионисия, который можно видеть, ощущать, но к которому — увы — нельзя прикоснуться, является простой и понятной метафорой Бога, единого в трех лицах: светящаяся, абстрактная суть Отца, образы человека — Сына и эфемерная материя витражного стекла Святого духа. Все это достигалось свинцовыми узорами и цветными стеклами.

Стрельчатые арки, деамбулатория базилики Сен-Дени

Базилика Сен-Дени, литография Феликса Бенуа из серии «Ослепительный Париж», 1861 г.

Массивные, приземистые теллурические постройки романского периода, создававшиеся с целью сокрывать и защищать, с легкой руки Сугерия в единый миг словно раскрываются миру, а архитектура получает новый —легкий и живой — язык. Этот процесс «нарративизации» камня совпадает с изменениями в универсальном языке культуры средневековья: лапидарная каролингская латынь в XII веке становится изощренной и чувственной.

Вид на венец капелл и королевские надгробия в деамбулатории базилики Сен-Дени

Созданный Сугерием архитектурный стиль, как отражение чистого света в чистых зеркалах, засиял по всей Европе

 

Лиричность, глубину и страстность новой латыни XII века, вероятно, красноречивее всего демонстрирует гимн Salve Regina, авторство которого, среди прочих, преписывают Бернару Клервосскому:
Salve, Regina, Mater misericordiae,
vita, dulcedo, et spes nostra, salve.
Ad te clamamus exsules filii Hevae,
Ad te suspiramus, gementes et flentes
in hac lacrimarum valle.
Радуйся, Царица, Мать милосердия,
Жизнь, сладость и надежда наша.
К Тебе взываем, изгнанные сыны Евы,
К Тебе воздыхаем, скорбя и плача
В этой долине слез.

Созданный Сугерием новый возвышенный архитектурный стиль, как отражение чистого света в чистых зеркалах, засиял по всей Европе. Он подарил человечеству новую эстетически переживаемую картину мира, оказавшую огромное влияние на всю средневековую культуру с ее строгим порядком церковных таинств и символической лексики, понятной до сего времени.

Ажурные окна, аркбутаны и контрфорсы южного фасада Сен-Дени

/Опубликовано в #00 томе Pragmatika, март 2018/