Сладкое место. Печальная Фортуна дома Либмана в Одессе.

1 апреля в Одессе на углу Садовой и Преображенской пролилась кровь. С фасада некогда одного из самых изящных и величественных зданий в городе оборвалась тяжелая лепная деталь убранства, упав на голову прохожему. Нейрохирурги из ГКБ №11 провели пострадавшему операцию по удалению гематомы, а на следующий день неопознанные пока люди (то ли представители ОСМД здания, то ли муниципальные служащие) решительно принялись за операцию другого рода - с помощью молотков освобождать фасад здания от остатков лепнины - куда смогли дотянуться. Пока городские власти снова принялись спорить о том, кто виноват и что делать с памятником архитектуры (решение Одесского исполнительного комитета от 27 декабря 1991 года № 580, охранный номер 753-ОД) мы предлагаем вспомнить историю, которая стоит за этими стенами.

Угол Преображенской, Дерибасовской и Садовой – место для Одессы знаковое, а старожилы могли бы назвать его еще и “дважды фартовым” – дело в том, что выходящие сюда фасадами здания венчают сразу две скульптуры Фортуны, римской богини удачи. Одна из них – с факелом – смотрит на фланирующих вдоль Дерибасовской прохожих с высоты все еще великолепного отеля “Пассаж”, а вторая, чудом уцелевшая, но факел уже утратившая, опирается на зубчатое колесо в изящной группе рядом с несущей кадуцей Церерой и придерживающий корабельный якорь Анноной – на крыше дома, до сих пор носящего имя его первого владельца, австрийского подданного Бернгарда Эрнестовича Либмана.

Скульптурная группа, венчающая дом Либмана. Вид с крыши здания в сторону Соборной площади. Фото: Алексей Атрибутов

Надо отметить, что Фортуна появилась на здании не зря. Творческая карьера Бернгарда Эрнестовича в Одессе началась в 1867 году с должности управляющего пекарней и кондитерским магазином на Александровском проспекте, принадлежавшими Георгу Людвигу и Луизе Вильгельмине Дурьян. Позднее Беренгар Либман уже смог арендовать пекарню в собственное пользование у сына и наследника почтенной немецкой семьи Фридриха Людвиговича Дурьяна. Местные газеты того времени даже указывают суммы, которыми оперировал немецкий предприниматель – за короткий срок аренды он смог выплатить владельцу предприятия целых 100 000 рублей, заработав при этом почти такую же сумму.

Так любовь одесситов к сладкому и улыбка Фортуны позволили нашему герою осуществить свою мечту. Уже в 1888 году он приобретает под снос здание старой гауптвахты – небольшое строение чуть ли не в самом престижном месте Одессы – против Соборной площади. Помнящий еще Пушкина, дом, похожий на античный храм, был решен в стиле русского классицизма – с обязательным портиком под треугольным фронтоном, поддерживаемым четырьмя ионическими колоннами. Здесь располагались не только камеры для провинившихся офицеров – здание служило канцелярией и резиденцией военного коменданта. А после того, как в 1840-х годах у оперного театра был возведен Пале-Рояль и не стало Театральной площади, место для военных парадов, гражданских и религиозных праздников – так называемый плац-парад – переместилось сюда. Здесь же встречали августейших особ во время высочайших визитов в Южную Пальмиру, здесь начинали и заканчивали крестные ходы в день основания города. Таким образом, недвижимость резко подросла в цене, а статус района стал головокружительно высок.

Дом и кондитерская Либмана в 1898-1902 гг

Итак, в 1886 году Управу военного коменданта упразднили, а саму гауптвахту по причине ветхости было решено снести. Этим и озаботился Бернгард Эрнестович Либман, ставший к тому времени более чем состоятельным гражданином. К созданию проекта мечты – доходного дома с кондитерской в первом этаже и собственной пекарней – он позволил себе привлечь одного из лучших архитекторов города, Эдуарда Яковлевича Меснера, спроектировавшего, к слову, ныне уже утраченное здание Одесского отделения Русского Технического Общества (так называемый “Масонский дом”).

Ныне утраченное здание Одесского отделения Русского Технического Общества. Фото издания «Слово», 2015 г

Для Либмана внушительное строение с четырьмя этажами и мансардой Меснер спроектировал в легком и при этом очень торжественном стиле французского необарокко – это решение через десять лет поддержит его коллега и председатель Русского Технического Общества Лев Львович Влодек в здании грандиозного пассажа Менделевича – нынешней гостиницы “Пассаж”.

Скульптурные элементы в одесском Пассаже. Фото: Alex Levitsky & Dmitry Shamatazhi

Доходный дом Либмана – достаточно импозантный, чтобы можно было представить его на одном из паржских бульваров – украшен роскошной лепниной и множественными медальонами с монограммой владельца. Стройные ритмические ряды окон под скульптурными сандриками разбивают фланкирующие их каннелированные пилястры. Мощный объем эркера, выходящего в сторону Дерибасовской, накрыт элегантным чешуйчатым куполом. Под ним – вход в знаменитое кафе-кондитерскую, обозначенный двумя металлическими антропоморфными фонарями в виде крылатых фигур.

Мощный объем эркера, выходящего в сторону Дерибасовской, накрыт элегантным чешуйчатым куполом. Фото Алина Мигидюк

Вход в бывшую кондитерскую Либмана до сих пор фланкируют металлические антропоморфные фонари. Фото Алина Мигидюк

Вот как описывает здание журналист “Одесского вестника”, присутствовавший на освящении здания 19 августа 1889 года: ” Дом и кондитерская обошлись владельцу в 240 000 рублей, но зато устройство их не оставляет желать ничего лучшего. Повсюду все новейшие приспособления, электрическое освещение и т. д. Пекарня устроена по образцу берлинских и парижских и заслуживает того, чтобы ее детально осмотреть. Достаточно сказать, что две печи стоят 8 000 рублей и специально выписаны из Берлина”.

Лепной декор эркера дома Либмана. Фото Alex Levitsky & Dmitry Shamatazhi

Нужно сказать, что электрическое освещение для того времени было еще в новинку и похвастаться им мог разве что недавно открытый отель “Империал”. Но самым привлекательным элементом кондитерской были, конечно, застекленные террасы, выходящие на Соборную площадь. Спустя месяц после открытия – в сентябре 1889 года – Либман направил прошение об устройстве такой террасы в Городскую управу. И ему было позволено. Удивительно, ведь несколькими десятилетиями ранее подобный вопрос потребовал вмешательства самого губернатора Воронцова, к которому обратился безуспешно обивавший бюрократические пороги владелец ресторана в Пале-Рояле Жан-Батист Картуа.

Кондитерская Либмана быстро стала популярной. Здесь бывал Куприн, собирались в конце 1910-х годов Бунин, Катаев, Багрицкий, Олеша. В своем романе “Наследник” Лев Славин так вспоминает это заведение:

“Мы прошли по Соборной площади, но не через центр, залитый светом, а по темной боковой аллее, меж мароньеров и акаций. На матовых стеклах кафе Либмана мелькали силуэты бильярдистов”

А Куприн в своем рассказе “Скворцы” подметил еще одну занимательную деталь – обилие лепного декора и скульптурных композиций на фасаде дома Либмана делало его крайне привлекательным местом для целых полчищ птиц, возвращающихся в город весной. Вот что он пишет:

“Это дом на углу Преображенской улицы и Соборной площади… Был этот дом тогда совсем черен и точно весь шевелился от великого множества скворцов, обсевших его повсюду: на крыше, на балконах, карнизах, подоконниках, наличниках, оконных козырьках и лепных украшениях… Сколько там было оглушительного крика, писка, свиста, трескотни, щебетанья и всяческой скворчиной суеты…”

В начале XX века дом перешел  по наследству сыновьям Либмана Максу и Паулю, которые продолжили и расширили семейное предприятие, открыв неподалеку еще одну кондитерскую – прямо напротив Пассажа. Теперь около сорока мастеров пекарни занимались выпечкой многочисленных сортов хлеба, булок, печенья, бисквитов. Одних конфет реализовывалось на 80 тысяч рублей в год.

Элементы декора балюстрады на крыше дома Либмана. Фото Alex Levitsky & Dmitry Shamatazhi

Но Фортуна, установленная на крыше дома и так благоволившая Бернгарду Эрнестовичу, вдруг переменилась к его отпрыскам.  В 1905 году, в период первой русской революции, на преуспевающих рестораторов обратили внимание эсеры – они безапелляционно потребовали от Макса и Пауля немалую сумму на дело партии. А когда законопослушные немецкие кондитеры ответили на предложение отказом, – бросили на террасу ресторана самодельную бомбу. К счастью, кофейня была пуста.

Второй раз неприятности пришли к Либманам с началом Первой мировой – родившиеся и прожившие всю жизнь в Одессе Макс и Пауль попали в список иностранных подданных, чьи заведения решением генерал-губернатора Эбелова закрывались на время военного положения.

И уже через три года грянула октябрьская революция.

Роскошные квартиры в третьем и четвертом этажах нарезали на коммунальные норы, а место кондитерской в 20-х годах заняла сберкасса.

Многострадальный дом Руссова после снятия строительных лесов в 2017 году

В 2009 году в соседнем здании – доме Руссова случился пожар, уничтоживший перекрытия. Это не могло не сказаться на состоянии либмановской постройки. В 2015 году власти признали ее “несоответсвующей санитарным и техническим требованиям и непригодной для проживания”. Однако никаких действий по спасению памятника никто не предпринимал.

Руйнування будинку Лібмана

Ось так в Одесі вирішують проблему руйнування пам'ятки архітектури – Будинку Лібмана. Комунальники відбивають унікальну ліпнину

Posted by Одеса. Новини on Monday, April 2, 2018

Но как только с крыши здания рухнул камень и отправил в больницу случайного прохожего, некие представители неких органов развернули бурную деятельность по уничтожению на фасадах аварийного дома остатков старинной лепнины. В причастности к вандализму сейчас и преступном бездействии до этого друг друга наперебой обвиняют одесская мэрия, ОСМД “Испанский двор” и прежний балансодержатель здания ЖКС “Портофранковский”.

А потерявшая факел Фортуна на крыше дома Либмана все так же молчаливо смотрит куда-то в сторону моря.