Несчастному стоит вначале разобраться со своими несчастьями и только потом приближаться к архитектурному творчеству. Иначе он слишком рискует остаться несчастным создателем генерирующей несчастье среды. Архитектор невольно проецирует свой внутренний мир со всеми его ценностями, надеждами, стремлениями и страхами в проект, который создает.
Ольга Чернова, главный архитектор проектов ARCHIMATIKA
Но даже если контроль сознания поставит барьер между внутренними переживаниями и архитектурной деятельностью, мастер, сосредоточенный на внутренних переживаниях, не может быть на 100 % настроен на восприятие внешнего контекста (от колорита архитектуры окружающей застройки и до интересов и менталитета жителей соседних домов). Вместо того, чтобы услышать и найти оптимальное для всех сторон решение, он не услышит никого и будет пытаться навязать надуманную конфигурацию.
(Тут речь вовсе не о всепринятии и «всеучтении» требований со всех сторон — некоторые, абсурдные, нельзя не отбросить, иначе проект просто нельзя будет назвать архитектурой. Но для того, чтобы отбросить именно абсурдное, надо вначале всех внимательно выслушать.)
А когда не дай бог такой «глухой и слепой» объект возводится, будьте уверены: общество не забудет вернуть «бумеранг несчастья» автору, и теперь уже не без причины сетующий на внешние обстоятельства архитектор вынужден будет терпеть общественное неприятие или даже уехать искать счастья в новом месте.
Здание «Укрсоцбанка» на пл. Мицкевича во Львове
Наверное, в каждом городе вам покажут подобный архитектурный памятник несчастью и непониманию и расскажут историю о неудачливом архитекторе, пострадавшем за свое творение.
А ведь теоретически кто‑то мог каждого из них остановить: «Может, не стоит?.. Пока, может, начать с прогулок в лесу, с медитации, сеанса у психоаналитика? Да просто с банального отпуска! А уже потом — архитектура. Если, конечно, потом действительно захочется ею заниматься!». Нет сомнений, каждый пострадавший за свое бестолковое творение автор многое бы отдал тому, кто уберег бы его от последующего фиаско (на мой взгляд, среди подобных фиаско — здание на площади Мицкевича во Львове, дом напротив Оперного в Киеве, Министерство иностранных дел на Михайловской площади, «чернильный прибор» в Риме).
Посмотрим с другой стороны. А что под силу счастливому архитектору, конечно, наделенному и талантом, и умением?
Каждый проект имеет шанс гармонично согласовать между собой всех, кто с этим проектом сталкивается: и жителей, и соседей, и строителей, и девелоперов, и инвесторов, и даже архитектурных критиков, создав благородную среду, в которой каждый почувствует себя достойно.
Без источника позитива для самого архитектора ни один архитектурный проект не будет успешным!
Для того чтобы так получилось, надо уметь настроиться на волну каждого, услышать, к примеру, что могут в максимальном своем напряжении осилить строители (доступные в данном регионе), и составить из всей этой мозаики картину оптимального архитектурного решения.
Каким бы далеким от профессиональной плоскости со всеми определяющими ее нормативными требованиями, логическими цепочками функциональных взаимосвязей и пропорциями архитектурной композиции ни показался такой фактор, как «позитивный настрой», именно он (а не все перечисленные и еще очень многие, невероятно специфические категории, о которых не отдавший архитектуре десяток лет и заподозрить не сможет), простой человеческий несокрушимо-позитивный настрой обеспечивает проекту успех!
Профессионализм и даже талант архитектора — это залог реализуемости проекта. Но не его успешности. Без источника позитива для самого архитектора (а энергии для поддержания этого источника позитива хватит только исключительно счастливому человеку) ни один архитектурный проект не будет успешным! Не пронизанный в буквальном смысле позитивным излучением автора архитектурный проект, конечно, может какое‑то время казаться успешным в одном аспекте — к примеру, в инвестиционном отношении. Но неуслышанные и, следовательно, проигнорированные другие аспекты со временем обязательно проявятся и девальвируют стоимость, на которую рассчитывали поверившие в предварительные выкладки.
Вид с ул. Бульварно-Кудрявской в Киеве. Фото: Юрий Ферендович
Процесс создания архитектуры можно без особых смысловых потерь представить в виде набора параллельно и последовательно проводимых диалогов: к примеру, один диалог с инвестором, другой — с будущим обитателем, третий — со строителями, четвертый — с экспертизой и другими согласующими органами, пятый — с горожанами, шестой — с непосредственными соседями комплекса, седьмой — с инженерами, восьмой — с конструкторами, девятый, десятый… И кем в этом процессе выступает архитектор? Переговорщиком! Дипломатом! А еще носителем великого замысла, вдохновителем и «мессией», за которым должны устремиться все вышеперечисленные! И кто и куда, позвольте спросить, пойдет за несущим негатив человеком, потерянным, зацикленным на внутренних переживаниях? Никто и никуда! Все останутся на первоначальных местах. Разве что, почувствовав слабину, постараются перетянуть одеяло в свою сторону без какого‑либо понимания и заинтересованности в общей успешности проекта!
И результатом такого авторского негативного излучения станет не архитектура, но обрывки карты перетягивания интересов участников! Среди которых, конечно, может быть и архитектор, который в данном сюжете наравне со всеми остальными остервенело и беспросветно отстаивает свои права.
Без источника позитива для самого архитектора ни один архитектурный проект не будет успешным!
Проекция счастья в архитектуре — это красота. И не только в архитектуре! И не только в искусстве. Некрасивый самолет не полетит. Даже в инженерной области, где форма определяется физическими формулами, а не эстетическими соображениями, красота определяет успех!
В красивом здании никто не будет считать этажи. Высокое? Заметное с разных важных для города видовых ракурсов? Прекрасно! Красивое здание украсит панораму города! Это некрасивые здания приходится постоянно ограничивать по высоте, чтобы их не дай бог не было видно и те не превратились бы в eyesore (очень подходящее для данного случая английское слово, буквально означающее «бельмо на глазу»).
Если архитектору удалось создать красивую, благородную городскую среду, счастливые горожане не будут спрашивать: «А почему так много денег потрачено?». Дорогой камень? Отлично! Наконец‑то не унылая бетонная серость! Дорогие конструкции? Отлично! Это же городское пространство, а не утилитарный склад! (Конечно, при этом проверяющие расходование бюджетных средств службы все равно будут выполнять свою работу, и красота не сможет и не должна быть прикрытием коррупции.)
Библиотека Академии Филлипса в Эксетере, США. Архитектор: Луис Кан
А вот на некрасивую, неуютную городскую среду, в которую не хочется вернуться, всегда жалко денег: мол, зачем они тут этот дорогой камень положили? Зачем это многомиллионное уродство из стекла, бетона и металла? И за всеми этими сомнениями лежит простая истина: на некрасивую архитектуру не стоит вообще тратить средства! Если архитектор представил некрасивый проект — пригласите другого архитектора и подождите, пока тот сделает красивый. Да, это потеря года, может быть, даже двух лет. Но не двадцати и не пятидесяти, проведенных в унынии от некрасивой архитектуры и в ожидании возможности ее переделать.
/Опубликовано в #10 томе Pragmatika, апрель 2019/
