Искусство, воплощенное в архитектуре

Эдвард Ходорковский, коллекционер живописи советского модерна 1920—1930-х гг., президент глобальной архитектурно-инженерной компании m+a global architects, и искусствовед Ольга Кржижевская рассказывают о влиянии советского авангарда на развитие архитектуры XX.

Еще пять лет назад мне бы и в голову не пришло писать о роли советского авангарда в мировой архитектуре и искусстве. Волей судьбы за этот короткий срок я стал довольно неплохим экспертом в современной графике, а также живописи и возглавил крупную международную архитектурно-инженерную компанию. И чем больше я начинал понимать абстрактную живопись, тем яснее выделил влияние этих работ на современную архитектуру.

Эдвард Ходорковский

Живопись — искусство довольно эмоциональное, экспрессивное и непредсказуемое, особенно в работах русских авангардистов («Авангард стал явлением мировой культуры, уникальным в своем роде феноменом»,— пишет Фридрих Дюрренматт). Архитектура устроена иначе— она базируется на точных расчетах и ​​законах геометрии и сопромата.

Далеко не всегда то, что можно нарисовать на бумаге, возможно построить в металле и стекле. Скажем прямо, это было невозможно сделать еще сто лет назад, и только в наши дни, с развитием новейших технологий и новых материалов, возводятся шедевры, которые созданы в прошлом и позапрошлом веках.

Ожила извечная мечта художников — трансформация мира с помощью искусства

Так громко заявят о прямом влиянии советского (русского, украинского, белорусского) авангарда на современную архитектуру мы не станем, но поговорим о воздействии. Какая архитектура сегодняшнего дня стала такой, какой мы ее видим, и как прослеживаются штрихи и детали авангарда там, где мы их не сразу замечаем?

1910-20-е гг. придали живописи, архитектуре, да и предметной среде несколько полезных импульсов. Прежде всего художники того времени стали все дальше отходить от сюжетности и образности. Что это означало? Да то, что художники авангарда искали новый ракурс, а порой просто пытались дорисовать новую картину мира, стараясь при этом не цепятся ни за что из прошлого. Это было время наработки принципиально нового видения искусства, перевернувшего и раздвинувшего сознание не только художников, архитекторов, но и людей, созерцающих их творения.

Лазарь Лисицкий "Проун", 1920-е гг. Архитектор Дэн Пиис

Жилой дом, Сколково, РФ, m+a global architects

В сознании создающей и созерцающей общественности крепко поселилась абстракция. Художники бросились на поиски новых пластических форм, и, что особенно важно для нас, стало формироваться абстрактное видение. Как будто обретение формы могло коренным образом поменять жизнь. Ожила извечная мечта художников— трансформация мира с помощью искусства.

Художниками авангарда была полностью изменена сама структура вещей

Но язык живописи был только началом этого глобального явления. Эксперимент создания новой реальности не мог не касаться пространства— основы основ архитектуры. В СССР именно В.Кандинский, К.Малевич, М.Ларионов и В.Татлин заложили прочный фундамент для грядущих архитектурных трансформаций во всем мире. Граны красоты и возможности пространства, его гуттаперчевость пришли в архитектуру именно благодаря живописным экспериментам великих русских модернистов. И этот факт трудно оспорить. Серьезно помогла в этом сплетении искусств и революция в инженерном мире. Художниками авангарда была полностью изменена структура и конструкция вещей, в которых они уже предусматривали сразу несколько функций, трансформировали и их внешний облик. Совершенно иначе человек стал взаимодействовать с пространством.

Казимир Малевич "Фигура", 1920-е гг.

Ричард Ллойд. Сдание Lloyd’s, Лондон, Великобритания

И в 1920-х годах архитектурные концепции посыпались как изрога изобилия, упросил у себя новый взгляд на человека в пространстве и на современную эстетику в целом. На первый план стали выходить простые рубленые геометрические формы, локальные цвета, стали выпячиваться структура и фактура материалов. И все это отразилось в новых архитектурных проектах — настоящая революция форм, цвета и взгляда.

Так, вышагивали в будущее проуны Лазаря Лисицкого, серия абстрактных композиций на плоскости, где от простой и плоской геометрии он постепенно обращается к сложным объемно-пространственным строениям.

И голос этих форм мы слышим в реальных линиях архитектуры сегодня.

Наталья Гончарова "Абстрактный пейзаж", 1920 г.

Саифудин Ханбхай. Здание Культурного центра в Аруше, Танзания

И Татлин, и Родченко увлеченно играют с архитектурными проектами. Но их мало беспокоит функциональность – это просто манипуляции с формами, походы за натхнением в смежную область. Не думает о функциональности и Малевич, создавая свои архитектоны. Увлекшись внешней оболочкой, он буквально строит новые формы, и стройка эта вдальнейшем обретает душу и оживает в реальной архитектуре. Создание архитектора— первый шаг в продвижении супрематизма в архитектуру. Малевич изготавливал архитектоны из картона, гипса и дерева. Со временем стало ясно, что архитектурные проекты художника — утопия и они не могут использоваться на практике. Хотя существует версия, что архитекторы главного здания МГУ использовали супрематические работы Малевича при проектировании здания.

Александр Родченко "Композиция", 1920-е гг.

И Татлин, и Родченко увлеченно играют с архитектурными проектами

Даниэль Либескинд. Художественный музей, Денвер, США.

Александр Родченко даже вырабатывает свою концепцию «новой архитектуры»: «Современные небоскребы хотя и удобны, но в художественном отношении… просто высокие коробки. Думается, особое внимание будущей архитектуры будет обращено наверх, где особо комфортабельные башни, легкие, как мосты… Все-таки дом будет всегда прямой, как коробка, но верх — это тоже искусство… это забота будущих архитекторов-художников».

Но самое интересное, что одновременно с художниками этот же процесс поиска новых форм охватывает и архитекторов. И за идеями они обращаются, конечно, к современной живописи. А там как раз царствуют кубизм и абстракция: контррельефы Татлина, геометрия архитектонов Малевича и Кандинского, победа формы и глубокое внимание к свойствам материалов.

Владимир Лемпорт «Сияние»

Йорн Утзон. Сидней, Австралия, Здание Оперного театра.

Перекличкой интересов и любовью к обновлению начинается невероятный диалог искусств, их синтез и слияние, взаимозависимое сплетение. А результатом этого негласного союза становятся невероятные по масштабу и размаху творческого видения архитектурные проекты.

Сейчас уже сложно с полной уверенностью сказать, кто кого копирует, кто запустил этот эволюционирующий механизм взаимного обмена идеями. Но факт остается фактом: линии переходят с полотен и становятся реальными, теперь их можно пощупать, дотронутся до них и даже войти внутрь, останется жить.

Абстрактное направление как новый этап вообще в развитии искусства авангарда Роберт Делоне называл «великим процессом современности», направленным «от разрушения к созиданию».

И, разрушая привычные формы, художники расчищали место под фундамент для будущего архитектуры.

Перекличкой интересов и любовью к обновлению начинается невероятный диалог искусств, их синтез и слияние

Увы, современники не смогли по достоинству оценить новые веяния. А если оценили, то недостаточно. Художественные опыты оказались невостребованными, но пророческими. Это был переходный этап нашей эпохи, и хотя во всем мире конструктивизм уже цвел пышным цветом, в нашей стране в далекие 20-е годы до «небоскребного будущего» было еще далеко. А вот за пределами Советского Союза уже в конце 80-х конструктивизм начал обрастать новыми свойствами. Демонстративно обнажая не только работу архитектурных конструкций, но и инженерных коммуникаций, он постепенно перерос в новое направление— деконструктивизм. По определению его теоретика Жака Дерриды, это не стиль, а метод, подход архитекторов к основам основ традиционного подхода к архитектуре как виду искусства.

Борис Турецкий "Сфера", 1980-е гг.

Heerim Architects. Визуализация дома отеля Кемпински в центре Баку.

В архитектуре конструктивизма царит функционализм. Он приводит к созданию динамичных сооружений, состоящих из достаточно простых формальных элементов, совершенно лишенных привычного архитектурного декора, соединенных в соответствии с организацией внутреннего пространства и работой основных конструкций. Для деконструктивистских проектов характерны визуальная усложненность, изломанные формы, подчеркнуто агрессивное вторжение в городскую среду и перекрывающиеся поверхности — по контрасту с логикой и порядком, свойственными модернизму. Цель стиля— демонстрация внутреннего содержания и функций объектов. Его формы одновременно открыты и заперты, он совмещает невозможное: разрушение и красоту, деление на части и соединения.

Художественные опыты авангардистов оказались невостребованными, но пророческими.

Нарушая все каноны архитектуры, деконструктивизм, несомненно, основывается на конструктивизме. Все мы помним закон диалектики — единство и борьба противоположностей! Деконструктивизм — это полифония, монтаж. Перенимая многое от конструктивизма, он наполняется новым звучанием. Но четко определить, где появляется разделяющая их грань, практически невозможно.

В качестве источников различные авторы-деконструктивисты выбирают деятелей авангарда и разнообразные периоды. Так, к примеру, Заха Хадид и Рем Колхас в своих работах ориентированы на поздний авангард и в особенности на «антигравитационную» архитектуру И. Леонидова. Остальных авторов, напротив, притягивают динамические живописные и архитектурные композиции раннего авангарда (К. Малевича, Н. Ладовского, Л. Поповой, В. Кандинского) или уравновешенные композиции братьев Весниных.

Любовь Попова «Фигуры»

Фрэнк Гэри. Здание Диснеевского центра, Лос-Анджелес, США

Так в муках творчества, в постоянном поиске и взаимном обмене энергиями и идеями развивалась и трансформировалась архитектура, превращаясь в современную и новаторскую. И советский авангард, конечно, сыграл свою роль в этом маскараде искусств.

А нам осталось только взирать на результаты этого процесса. Наслаждаться созерцанием игр разума и творчества и находит новые доказательства того, что повсюду видны следы великих художников и великих замыслов. И видеть и жить в созданном ими пространстве спустя эпохи.

 

Текст: Эдвард Ходорковский