Никита Власов. Peøple and Robôts

/ Арт /

Технологии и искусство во все века ходили где‑то рядом. Одни были инструментом, способом развития или выражения для другого. В буквальном смысле технологии уступили место искусству в сталинской постройке по ул. Нагорная, 22 на Татарке. Ранее в этом кирпичном здании с колоннами находился Киевский институт автоматики, теперь же бывшие кабинеты передового научно-исследовательского объединения заняли мастерские полутора десятка современных украинских художников. Владельцы мастерских создали свое неформальное комьюнити под условным брендом #nahirna22. Осенью всех желающих звали сюда на дни открытых дверей, а зимой художники провели две выставки. Третьей должна была стать экспозиция Никиты Власова. Но после объявления карантина художник перенес ее из актового зала института в виртуальное пространство.

Тема его новой графической серии Peøple and Robôts — человек в эпоху digital. PRAGMATIKA.MEDIA отправилась в гости к художнику, чтобы разузнать о проекте. В мастерской нас встретил запах туши, роботы с квадратными глазами, глядящие с картин на стенах, и сам Никита Власов.

PRAGMATIKA.MEDIA: Давайте начнем с самого начала. По образованию вы архитектор. Как стали художником?

Никита Власов: Да, образование у меня архитектурное. Но архитекторы — это такие люди, которые умеют многое. Нас в институте учили всему, в том числе и рисованию. Не могу сказать, что я както резко стал художником, это была скорее эволюция. Просто в определенный период жизни именно такой скил стал для меня наиболее интересным. Это случилось в 2014 г., когда я увлекся китайской тушью. Но еще задолго до этого была длительная практика рисования — в институте я занимался анимацией и принимал участие в международных фестивалях, потом создавал иллюстрации для многих изданий. Самым плодотворным было сотрудничество с журналом «ШО», для которого я иллюстрировал литературный раздел в течение 10 лет. Но тогда я использовал в основном компьютер и планшет. Потом отодвинул технику в сторону и вернулся к бумаге.

Редактор журнала PRAGMATIKA.MEDIA Елена Панченко и Никита Власов в мастерской художника

P.M.: Вы считаете, что нашли свое направление?

Н. В.:Я нашел только отправную точку. Не вышел еще на плато, по которому можно идти и идти. Как раз новая серия Peøple and Robôts — это дальнейшее развитие моей техники «каллиграфического арта», но с налетом футуризма. Параллельно у меня есть другая серия — и это уже чистой воды абстрактная каллиграфия, уведенная в геометрический ультраминимализм.

P.M.: Какое место в вашей жизни занимает искусство?

Н. В.: Для меня это одна из параллельных задач. Как если на компьютере зайти в диспетчер задач, то там висят фоновые процессы. Вот так и я все время делаю какие‑то зарисовки или скечи. Да, могу переключаться на что‑то другое — создавать видео-арт, инсталляции, интерьерные проекты, но графика / каллиграфия вызревает во мне постоянно, складируется в специальной «папочке», откуда потом выходит в виде готовых работ. Процесс творчества бесконечный, и большую часть времени он происходит в фоновом режиме.

Peøple and Robôts — это развитие техники «каллиграфического арта», но с налетом футуризма

P.M.: И все‑таки искусство не единственная сфера вашей деятельности. Как себя позиционируете? Кто вы — архитектор, дизайнер, художник?

Н. В.: Artist.

P.M.: То есть все‑таки художник, но в более широком понимании? Тот, кого в украинском языке называют «митець»?

Н. В.: «Митець» — хорошее слово. Да, скорее так.

P.M.: Поправьте, если я ошибаюсь, но направление вашего творчества — это графика для интерьеров. Ведь ваши картины часто используются как часть декора?

Н. В.: Когда я рисую, то сосредоточен совершенно на других вещах. Я не создаю свои работы специально для интерьеров. Но как предметы искусства они действительно часто хорошо смотрятся и в частных, и в общественных пространствах.

P.M.: Недавно состоялся дебют вашего мультимедийного проекта Piano&Paint — Duo Perfomance. Вы в реальном времени рисовали тушью под классическую музыку в исполнении пианиста Артема Ясинского. Как вообще родилась эта коллаборация?

Н. В.: Мне позвонила моя хорошая знакомая, креативный продюсер Полина Величко, которая видела мой видео-арт с китайской тушью, и предложила сделать концерт в таком формате — живая музыка и анимация китайской тушью в реальном времени. Получился очень интересный проект. Вот в этих двух рулонах, кстати, весь концерт, нарисованный на бумаге. Первое и второе отделение. Не хватает только нескольких кусков, которые я вырезал и подарил.

Процесс творчества бесконечный, и большую часть времени он происходит в фоновом режиме

P.M.: Сколько метров вышло?

Н. В.: Не успел измерить. Метров 30 один и метров 20 второй. А может, и больше. Вот только сейчас у меня перестала литься тушь в глазах и перестал звучать Бах в ушах (Улыбается). Проект был очень сложный. На самом деле это выход на очень тонкий лед.

P.M.: Почему?

Н. В.: У нас такого рода проектов еще никогда не было. Те шоу каллиграфии, которые в Японии проводятся под классическую японскую музыку, имеют совершенно другой формат. И публика там к подобным представлениям привыкла. А мы с этим проектом вышли на поле классики, то есть консервативной области музыки, о которой у людей существует конкретное представление. Китайская тушь в таком термоядерном виде несколько довлела над музыкой, для людей это было непривычно. Все равно что под классическую музыку полтора часа смотреть на сварку! Люди привыкли смотреть на тушь в статичном виде на бумаге. А классику мы привыкли молча слушать, сидя в зале, при этом часто еще с закрытыми глазами. А здесь тушь постоянно текла по экрану и картинки менялись. Местами это было кино и очень насыщенное. Я начинал встраиваться в ритм Баха или Бриттена. Мне хотелось в каждую секунду втиснуть экстремальное количество очень экспрессивной каллиграфии. В любом случае это был хороший эксперимент.

P.M.: А что вы теперь с этими рисунками станете делать?

Н. В.: Что делать? Работу «над ошибками». Хочу проанализировать материал сейчас, когда эмоции и страсти улеглись. Ведь это был эксперимент не только для зрителей, но и для нас с Артемом тоже.

P.M.: Будет ли продолжение проекта?

Н. В.: Я очень на это надеюсь. У меня даже появилась мечта — поработать под произведения одного из любимых моих композиторов Эрика Сати. Он несомненно композитор китайской туши. И я почти уверен, что второй концерт будет совсем другим. Я уже не стану заставлять публику смотреть на сварку (Улыбается).

P.M.: Скоро должна открыться ваша новая выставка, посвященная роботам. Расскажите подробнее.

Н. В.: Выставка пройдет со 2 по 16 апреля в актовом зале Киевского института автоматики. Экспозиция будет целиком состоять из новой серии Peøple and Robôts. Вот эта стопка — большая часть работ, которые будут там представлены.

P.M.: Получается, в вашей новой серии уже не только тушь?

Н. В.: Да, я использую аэрозольную краску для граффити и трафарет. Захотелось смешать граффити и каллиграфию и поэкспериментировать в таком гибридном стиле. Мне нравится здесь простота, многослойность и «шероховатость». К тому же это отсыл к моему любимому художнику Ричарду Хэмблтону. У него была техника, концептуально очень похожая, он рисовал граффити в Нью-Йорке — черные фигуры людей в каллиграфической манере.

P.M.: На улицу выйти не было желания?

Н. В.: Есть парочка идей для проектов. Пока не хочу об этом рассказывать.

Захотелось смешать граффити и каллиграфию и поэкспериментировать в таком гибридном стиле

Фото: Юрий Ферендович

P.M.: Давайте вернемся к вашей новой серии.

Н. В.: Новая серия появилась как логическое продолжение предыдущей, которая называлась «Лакуна». У меня было много набросков к ней, а когда рисуешь эскизы, часто появляются ответвления. Я их начал откладывать и формировать независимую серию, которую потом и назвал Peøple and Robôts.

P.M.: О чем этот проект?

Н. В.: Я часто размышляю, где проходит грань между тем, когда человек — осознанная и осознающая личность, и тем, когда мы перестаем быть людьми, выключаемся, теряем контроль и нами становится удобно управлять. Это вопросы, связанные с рекламой, правительственными манипуляциями, социальными сетями, играми. Мы смотрим на все через квадратные глаза, как через матрицу, нас очень легко включать, выключать, переключать. Достаточно поместить в фокус одно событие — и оно в нашем восприятии сразу перекрывает другое, возможно, более важное. Мы видим одно и не видим второе. Живем в мире таких лакун. Мы биологические машины, которые можно запрограммировать и перепрограммировать. Большую часть жизни многие из нас живут на автомате, неосознанно повторяя определенные ежедневные ритуалы. Мы незаметно переложили функцию памяти на гаджеты, которые уже стали нашей внешней памятью, и так далее. Впрочем, у человека еще есть способность к рефлексии и фантазия, что в ближайшем будущем пока не предвидится у искусственного интеллекта. Нейронным сетям, которых все сейчас так боятся (и небезосновательно), все равно нужна база, чтобы развиваться. Они могут придумывать бесконечное количество текстов, графических работ, дизайна, чего угодно, но для этого им нужны данные. На ровном месте они сами пока ничего генерировать не могут. У человека есть коллективная память, генетическая, есть архивы, которые позволяют вернутся к прошлому опыту и придумать на этой основе чтото свое. У нейронных сетей такой возможности пока нет. Это хорошая лазейка для человека, и каждый пока еще может выключить в себе робота и смотреть на мир не квадратными глазами. Собственно, эти вопросы я и поднимаю в своей новой серии — границы человеческого и техногенного. Ну и исследую визуально это все через технику китайской туши и граффити.

Редактор журнала PRAGMATIKA.MEDIA Елена Панченко и Никита Власов в мастерской художника

P.M.: Вы с опаской смотрите в будущее, в котором господствуют новые технологии?

Н. В.: Для меня это двоякая ситуация. Человек всегда стремился к упрощению жизни, быта, к ускорению многих процессов, отсюда весь этот прогресс и future now. Но сейчас человечество находится в такой интересной точке, где создает себе Голема. И он вот-вот включится, а как его выключить — будет непонятно. И нужно ли нам иметь возможность его выключать? Это ведь вопрос свободы воли как одного из важных компонентов интеллекта. Об этом хорошо написано в фантастическом романе «Гиперион» Дэна Симмонса. Он здорово смоделировал процесс сосуществования человека и искусственного интеллекта. И описал, в какие моменты они начинают воевать, где сотрудничают, а где паразитируют друг на друге.

Мы биологические машины, которые можно запрограммировать и перепрограммировать

P.M.: А где в этом мире будущего место художника и искусства?

Н. В.: Да, наверное, там же. Сейчас у человека появляется искусственный интеллект и нейронные сети. И повторяется история с фотографией: когда возникла фотография, все кричали, что это конец живописи. Но на самом деле появление фотографии дало импульс к развитию новых направлений — импрессионизма и в конечном счете всех современных течений. Фотография не убила живопись, но родила кино и мультипликацию. Новые технологии породили новое цифровое искусство. Но в нашем измерении цифровое искусство — как рыба, вытащенная из воды. Мне кажется, оно должно жить там, в цифровой реальности. И человек постепенно научится воспринимать его там. Наверное, это и есть наше дальнейшее эволюционное развитие. Ведь у искусства по большому счету нет никакой цели. Часто это рефлексия, реакция художника на определенные события или переживания. Но любое искусство создает новые срезы реальности. Кстати, компьютерные игры — это тоже форма искусства, поскольку авторы игр уже сейчас занимаются созданием абсолютно реальных новых миров. Если отвечать на вопрос, как изменится искусство, то я думаю, что в ближайшее время оно сфокусируется на цифровом измерении плюс играх. Не знаю… Мне пока ближе тушь и бумага.

 

Беседовала: Елена Панченко

Фото: Юрий Ферендович