P.M.: Мы пытаемся найти точку равновесия между двумя крайностями — распластанным малоэтажным городом и каменными высотными джунглями. Чаще именно высотное строительство вызывает массу негативных эмоций. Когда вертикальное развитие бывает позитивным?
Дмитрий Васильев: Говоря о вертикальной застройке, я обычно привожу в качестве примера канадские города Торонто и Ванкувер. Ванкувер, центр которого застраивается зданиями в 40–60 этажей высотой, тем не менее стабильно входит в топ самых комфортных для жизни городов мира. Так что это тот самый наглядный пример: вертикаль может быть уместна, вертикаль может быть комфортна.
Дмитрий Васильев, архитектор, сооснователь archimatika
P.M.: А в чем их секрет? Есть ли какой‑то способ простыми словами объяснить людям, что высотное здание не всегда и не везде является воплощенным злом?
Д. В.: На самом деле это вопрос качества архитектурных и градостроительных решений. Что сделано в Ванкувере и Торонто? Первое: несмотря на плотную застройку, там сохранены четкие линии улиц. Классическое решение: на углах стоят 40‑этажные башни, а между ними — серия таунхаусов. Даже если здание разворачивают или создают подъездную площадку, то элементы благоустройства — фонтаны, клумбы — все они держат четкую линию улицы. Это один из приемов, который позволяет при высокой плотности добиться создания визуально безопасной, предсказуемой среды.
Второе: сомасштабность зданий человеку. Секрет канадского успеха в том, что у них не строят небоскребы в форме стены, которая сразу от тротуара стартует на 100 м вверх. Существует градация объемов. Сначала на уровне улицы выделяются первые один-два этажа, затем идет стилобат в 5–6 этажей, а потом уже высотная часть. И когда ты идешь по улице, чувствуешь себя комфортно. Уточню: по узкой улице, а не по проспекту стометровой ширины. Там не существует нормы, что при строительстве высотного здания обязательно нужен отступ в 100 и более метров. Поэтому пешеход чувствует себя в доступной, предсказуемой среде и видит перед собой архитектуру соразмерной высоты. Люди обычно не ходят, задрав головы вверх, они смотрят прямо, вдоль улицы, и в этом ракурсе они видят все в пределах 5–6 этажей. Хорошо проработанная, декорированная, активная и функционально наполненная визуальная зона и создает ощущение комфорта. Витрины, встроенные в жилые здания торговые и общественные центры, красивые стеклянные лобби — благодаря этому достигается эффект комфортной среды.
Центр Торонто на берегу Онтарио начал застраиваться небоскребами начиная с середины XX века. Фото: Yeshi Kangrang / unsplash
Концентрированная застройка позволяет канадцам высвободить место для просторных парков. У нас же каждый на своем участке пытается построить все и сразу — детскую площадку, парковку, место для отдыха. А там здание обычно занимает практически весь участок. Иногда в середине комплекса формируется мини-парк с озерами и кусочком дикой природы, но все это больше предназначено исключительно для того, чтобы любоваться им из окон. А для того чтобы гулять, существует большой благоустроенный парк со всеми функциями для отдыха детей и взрослых. В городе сбалансированная среда — есть и место для рекреации, и плотные, комфортные районы. И все потому что самые дорогие участки в центре выделены под высотную застройку. Можно же было застроить 5–6‑этажками? Можно. Было бы лучше? Выглядело бы почти так же, но стоимость квадратного метра там была бы космической.
Важно качество проработки деталей на нижнем, пешеходном уровне, качество строительных и отделочных материалов
P.M.: У канадцев получилось, а у нас пока плохо выходит. Кто должен регулировать вопросы высотности?
Д. В.: Город должен регулировать. Как было предусмотрено генпланом Торонто? Всю промышленность взять и вывести за пределы города, а на берегу бухты разрешить строить небоскребы. Да, есть допустимая высотность, так называемая голубая линия, есть определенная плотность. Вот наличие и отсутствие этих правил и является главным отличием ситуации в Торонто, Ванкувере и в Киеве.
И второе важное условие — качество архитектуры. Качество проработки деталей на нижнем, пешеходном уровне, качество строительных и отделочных материалов — все это очень важно. У нас мало кто обращает внимание на деталировку и вертикальную расшивку. Да и сами архитектурные решения достаточно дешевые и примитивные. Создающие не очень приятное впечатление, что небоскреб — это такая однородная грубо оштукатуренная башня, которая одинакова от земли до 30 этажа. Понятно, что она воспринимается как унылый 100‑метровый монстр. В последние годы в Киеве стали использовать правильные приемы — соразмерность, отработка первых этажей с богатой детализацией, архитектурной пластикой. ЖК New York Concept House, например, или ЖК Chicago Central House, где стеклянный куб фокусирует на себе внимание человека и делает этот крупный объект соразмерным окружающей застройке.
CN Tower — высотой в 553 метра остается доминантой горизонта Торонто. Фото: Arturo Castaneyra / unsplash
P.M.: Один из наиболее часто используемых аргументов противников высотной застройки звучит так: «Вот сейчас здесь поставят башню, и мы по этой улице уже не проедем и не пройдем». Можно ли опровергнуть это мнение?
Д. В.: Надо четко разделять — формируем ли мы новые районы с высотной застройкой или впихиваем башни в устоявшиеся узкие исторические улочки? И если сформировать новую застройку грамотно можно и нужно, то много сомнений действительно вызывает вопрос уплотнения старых исторических районов. Если это двухрядная улица, где перекрестки находятся в 200‑х м друг от друга, то поставив подряд три башни, мы и вправду можем создать проблемы. 100‑метровая башня диссонирует в сложившейся 5‑этажной застройке — если мы, конечно, не формируем какой‑то важный архитектурный и градостроительный акцент, какой‑то особый ансамбль. В Киеве так происходит напротив Ocean Plaza Mall, где старые промышленные районы застраиваются новыми высотными комплексами.
P.M.: Да, но там мощная транспортная развязка и нет проблем с объездом и проездом.
Д. В.: Именно. Но если мы вставляем большой объем в уже достаточно плотную малоэтажную среду, то нарушаем равновесие. И совсем иное дело, если речь идет о новых кварталах. Я считаю, что формировать новую застройку высотными зданиями — хорошо. Потому что малоэтажная застройка — это расстояния, сети, дорогие ремонты и эксплуатация. Все это достаточно большие затраты на содержание городской инфраструктуры. А если мы сложили кубики в башню, то расходы стали гораздо меньше, и теперь они ложатся на жильцов и новых собственников, а не на налогоплательщиков из других районов города. Да, в городе должны быть разные районы, разные форматы, поскольку все люди разные, с разными предпочтениями. Да и города разные.
Почему Вена, хоть это богатый по нашим меркам город, строит новые районы со среднеэтажной застройкой? Они хотят сохранить свой исторически сложившийся облик. И могут позволить себе вообще не строить небоскребов.
Мне кажется, что нам ближе опыт Парижа с его выносом высотного строительства в Дефанс и сохранением исторической застройки центра. Решением проблемы хаотической застройки Киева было бы введение еще в 90‑х годах правила, что любое новое здание, которое появлялось бы рядом с уже сложившимися архитектурными ансамблями — Институтская, Рейтарская, Подол, Хмельницкого, Крещатик — не может быть выше соседних зданий.
Центр Торонто на берегу Онтарио начал застраиваться небоскребами начиная с середины XX века. Фото: Mwangi Gatheca / unsplash
P.M.: Это та же пресловутая «голубая линия»?
Д. В.: Формула «голубой линии» более сложная. Даже примитивного правила «не строить выше соседнего» было бы достаточно в тот момент, чтобы предотвратить хаотичную застройку. Теперь уже поздно, ланшдафт стал настолько рыхлым, что сейчас нам надо принять ситуацию как данность, создать трехмерную карту и дополнить реальность новыми продуманными и качественными интервенциями, чтобы сгладить образовавшиеся провалы. И это уже действительно серьезная научная работа. Если мы оставляем как есть, то те нелепые башни, которые успели возвести, останутся доминантами, будут выглядеть как наш идейный манифест — нелепый, неэстетичный. То есть там, где ландшафт еще не нарушен — сохранить, а там, где уже есть агрессивные включения — постараться создать противовесы.
Надо четко разделять — формируем ли мы новые районы с высотной застройкой или впихиваем башни в устоявшиеся узкие исторические улочки?
Фото: Matthew Henry / unsplash
P.M.: А мы в принципе способны на подобные стратегические проекты?
Д. В.: Как раз сейчас мы подошли к тому, что готовы и способны. Уже сформировалось общественное мнение о понимании ценности качественного городского ландшафта, да и профессиональное отношение к городу стало более бережным, осознанным. Но в этом вопросе без участия города, власти — никак.
P.M.: Как в долгосрочной перспективе пандемия с ее локдаунами повлияет на развитие высотного строительства?
Д. В.: Сказать сложно. Все зависит от того, как будет развиваться ситуация. Если последуют новые волны пандемии, то все наши проблемы усугубятся, а люди будут избегать толпы, работать вне офисов. И спрос возрастет на загородную малоэтажную недвижимость. Но пока что в такой негативный прогноз мне слабо верится.
