Мы поговорили о концепции нового Генплана с руководителем компании-разработчика Сергеем Броневицким; узнали точку зрения эксперта в сфере охраны исторического наследия Ольги Рутковской; транспортного эксперта Виктора Петрука; дизайнера Елены Фатеевой, занимающейся защитой зеленых территорий города; представителя девелоперской компании Дарьи Кухаренко.
Это собрание субъективных мнений нельзя воспринимать как социологическое исследование, поскольку оно не может претендовать на какую‑либо репрезентативность. Наша цель — упростить задачу всем участникам будущих общественных слушаний, обсуждений, дискуссий и помочь им сфокусироваться на сильных и слабых сторонах такого важного для Киева документа.
Ольга Рутковская
Искусствовед, эксперт по наследию, член International Council on Monuments and Sites (ICOMOS)
PRAGMATIKA.MEDIA: Историко-архитектурный план Киева, который можно метафорически назвать сердцем Генплана, уже готов и отправлен на согласование в Министерство культуры. Если судить по графическим материалам, которые выложены в открытый доступ, то что можно сказать о качестве этого документа?
Ольга Рутковская: Историко-архитектурный опорный план — это основа для генерального плана любого исторического населенного пункта. Памятники архитектуры, градостроительства, истории, археологии, науки и техники, садово-паркового искусства, территории историко-культурного назначения Киева — все это особая категория объектов и участков города, которые должны учитываться в любых градостроительных решениях. Насколько можно судить по опубликованным материалам, этот опорный план является очередной версией документации, разработанной еще в 2011 г. С тех пор многое поменялось даже с точки зрения отношения к объектам исторического наследия. Многое изменилось на законодательном уровне. Появились нормы, которые касаются объектов Всемирного наследия. Пока мы можем изучить лишь графическую и регуляторную часть документации и то не в полном объеме. Регуляторная часть представлена только регламентами, в которых отсутствуют основные исходные данные. А именно эти данные и характер их использования так всех беспокоят — сохранился ли статус памятника за тем или иным объектом, каковы планы по использованию и развитию территории?
Киев является зоной конфликтов. Множество горячих точек возникают как раз из‑за того, что община не владеет полной, достоверной информацией. Пока горожане пребывают в уверенности, что объект находится под охраной, является частью нашего национального наследия, — а оказывается, что это не так. У многих объектов сложная судьба. Например, какие‑то «исчезли» из реестра, какие‑то не имеют полного пакета документации, какие‑то доводятся до полного разрушения. Поэтому реакция общества на разработку градостроительной документации и требование опубликовать проект историко-архитектурного плана вполне объяснимы.
Для большинства киевлян историческая ценность — абстрактная категория
P.M.: Каким образом памятники архитектуры могут исчезнуть из охранных реестров? Кто их удаляет?
О. Р.: Обоснования на удаление из реестров составляют именно те организации, которые, по идее, должны сохранять это наследие. Закон «Об охране культурного наследия» предусматривает возможность вывода объекта из реестра в том случае, если он утратил свои характеристики, из‑за которых, собственно, и стал памятником. То есть если памятник архитектуры перестал им быть — он уничтожен, перестроен, разрушился. Это положение закона предприимчивые цинично используют для обоснования полной утраты культурной ценности объектом наследия. В Украине и Киеве не обеспечивается должный контроль состояния объектов. Закон и исполнительная власть рассчитывают на сознательность пользователей, собственников. Но дело в том, что ценность объектов культурного наследия в нашем обществе не для всех является очевидной. Отсутствует политика, направленная на разъяснение ценности наследия. Лишь незначительная часть общества понимает, в чем ценность памятников, как ее можно использовать на практике, какую отдачу может получить город, в котором сумели сохранить историческую архитектуру. Что может выиграть собственник, который владеет памятником? Нет этого понимания. Для большинства людей историческая ценность — абстрактная категория. В итоге на улицах Киева мы видим множество исторических заброшенных зданий. Без неотлагательного изменения государственной и городской политики в части приоритета сохранения и развития наследия очень скоро наступит момент, когда памятники культурного наследия исчезнут с лица земли, а на их месте появятся безликие многоэтажные объекты нового строительства.
Количество памятников, их статус, состояние, адреса, балансодержатели — все эти данные являются основой для разработки историко-архитектурного опорного плана. Необходимо знать границы охранных зон, которые есть у каждого объекта. Не только у огромных комплексов, таких как Киево-Печерская лавра, София Киевская, но и у небольших домиков, парков, мемориальных комплексов, ландшафтных памятников. Сбор этих данных, систематизация, анализ, программирование сохранения для такого города, как Киев — очень трудоемкая работа.
Объект наследия, если мы говорим о памятнике архитектуры, — это не только фасады
P.M.: То есть сейчас у вас нет уверенности, что эта кропотливая работа была должным образом проведена?
О. Р.: У нас уже есть печальный опыт последствий предыдущих разработок этого же градостроительного документа для Киева. Версия историко-архитектурного опорного плана от 2011 г. не выдерживала критики. Это был даже не опорный план, а предложения по сохранению наследия города Киева. Предложения — это концептуальная разработка. Ведь историко-архитектурный опорный план разрабатывается по четко установленным правилам и нормам, по ДБН.
По имеющимся данным, в Киеве свыше трех с половиной тысяч объектов культурного наследия, кроме того, немало исторических объектов, которые заслуживают статуса памятника. И оценка их культурной ценности с предложением внесения в реестр как раз и делается во время разработки историко-архитектурного опорного плана. Кроме их местонахождения разработчики обязаны на графике указать ареалы сохранившейся ценной застройки, территории историко-культурного назначения, заповедники.
Пока единственный положительный момент, который я увидела, — наконец‑то появилась графическая часть, отображающая земли историко-культурного назначения. Вокруг них сейчас и возникают по большей части конфликтные ситуации. Так или иначе, любая стройка — это работа с территориями. Любые имущественные интересы — это работы с территориями. А земли историко-культурного назначения, согласно нашему законодательству, предназначены исключительно для сохранения и развития объектов наследия. Существуют ограничения по функции. Это справедливо и в отношении природно-заповедных территорий, и в отношении территорий с объектами наследия.
P.M.: Так и должно быть? Это же, по сути, консервация. А у нас перед глазами множество европейских примеров и не только когда архитекторы проводят реновацию памятников с изменением функции. К примеру, на руинах древнего храма могут надстроить не обязательно даже музей, но и офис, ресторан или жилье, при этом все сохранившиеся части здания, фрагменты, бережно отреставрированы, к ним сохраняется общественный доступ. Не рациональнее ли подобный подход?
О. Р.: В существующем законе об охране архитектурного наследия из понятийного аппарата исчезли многие дефиниции, касающиеся возрождения и поиска новых методов приспособления к новой жизни, которые ранее применялись, а новые не появились. Сегодня у нас есть «охрана», «консервация», «музеефикация», «реставрация»… В принципе, все это почти подобные понятия, они преследуют одну цель — сохранить и максимально качественно продемонстрировать объект.
А вот что такое «реновация»? Здесь речь идет об обновлении, возрождении. Это ближе к реабилитации. То есть восстановление структуры объекта и расширение возможностей его использования, а также перспектив развития. Ведь у объектов наследия тоже должно быть развитие. Но, к сожалению, сегодня в понятийном аппарате это не отражено качественно. Как и понятие «регенерация».
P.M.: Нет и понятия «конверсия», что как раз предполагает изменение функции…
О. Р.: Да, лексикон и терминологию необходимо расширять. Сегодня, когда мы слышим слово «реновация», то сразу представляем, что это касается исключительно каких‑то постпромышленных зон. Но в то же время реновация — это хороший метод монетизации, развития комплексных объектов. Конверсия объектов наследия, культурный капитал, культурный ресурс — это очень важные понятия и направления для объективного понимания роли и возможностей памятников, когда для общества их ценность непреложна.
P.M.: Почему бы нам не пойти по следам многих европейских городов и как минимум не разрешить реконструкцию исторических зданий с сохранением фасада?
О. Р.: Это распространенный запрос. Большинство пользователей, девелоперов, собственников считают, что можно и достаточно просто существенно изменить планировочную структуру здания. Но объект наследия, если мы говорим о памятнике архитектуры, — это не только фасады. А вся материально-техническая структура в целом, изначальные капитальные конструкции объекта и их декор, особенности планировочной системы. И как ее сохранить, реанимировать — это отдельная непростая история.
За 15 лет работы в сфере реставрации я поняла, насколько это трудоемкая работа, которая требует постоянных исследований и кропотливого отношения к объекту от старта предварительных работ и подготовки к проектированию до завершения реставрации (консервации.) А также большого опыта. Назвать себя реставратором можно, проработав в этой сфере хотя бы лет 10. Реставрацией невозможно заниматься, если ты только вчера закончил вуз. Необходимо пройти еще очень длительную производственную практику под руководством профессионалов. Потому что каждый объект культурного наследия, когда начинаешь с ним работать, преподносит по факту такое количество сюрпризов, что неподготовленный человек просто не способен с этим справиться.
На очередной сессии ЮНЕСКО Киев должен подтвердить, что Генеральный план принят
P.M.: Итак, предположим, мы получим историко-архитектурный план, в котором все же внесена дотошно вся информация о наследии. Но при отсутствии методик и даже терминов «реновация», «конверсия» получается, что мы опять консервируем все наше наследие и не решаем вопроса о его перспективах и развитии. А ведь планирование все‑таки предполагает развитие?
О. Р.: Историко-архитектурный опорный план — это фиксационный документ. Он действительно отражает status quo наследия, историко-культурных территорий, уже утвержденных зон охраны. А вот все, что касается перспективы, подается в ином документе, который называется проектом зон охраны наследия и включает регламенты использования и возможного перспективного строительства. Это регламенты, которые прописываются для особо ценных территорий и необходимы для оценки перспектив и возможностей развития архитектурного ландшафта города в исторической части. В киевской практике это непосредственный ответ на вопрос, какой объем и сколько коммерческих метров возможно разместить.
Очевидно же, что мы же не можем заниматься реновацией Софии Киевской, Киево-Печерской Лавры или храмов? Есть объекты, имеющие стабильный статус, и мы не будем его менять по многим причинам. И в то же время есть, к примеру, комплекс пивзавода по улице Кирилловской. Что делать с этим объектом? Понятно, что он не сможет работать как завод, но очень интересен как комплекс наследия своими историческими, архитектурными характеристиками. Подобные объекты требуют креативных решений — как вдохнуть в них жизнь. Для таких вот объектов и территорий разработчики в Генплане и обязаны предложить хоть что‑то. Хотя бы в сжатой форме.
Разумеется, в каждом конкретном случае к таким объектам нужен индивидуальный, предметный подход, отдельный проект. Но часто такие территории, обычно постпромышленные, являются одновременно и градообразующими. Большая площадь, комплекс объектов. Какой может быть функция каждого из них и всего комплекса? Кто может стать потребителем, пользователем? Да, это отдельный проект. Но обрисовать возможности, новую судьбу таких объектов в дальнейшем уже сейчас обязаны разработчики историко-архитектурного опорного плана.
Ну а для начала они должны были оценить ситуацию «в натуре». Ознакомиться со всеми объектами наследия — не на бумаге, а лично проверить их состояние. Затем проверить всю учетную документацию. И выдать рекомендации. В том числе рекомендации не только о желательной перспективе для объектов наследия, но и конкретные рекомендации власти и собственникам.
Словом, много есть внутренних тонкостей, которые надо решить, чтобы на выходе получился полноценный, ежедневно востребуемый и корректный документ. А когда у нас делается корректировка на корректировке, тем более что задание получали разработчики еще в 2010 г., то итог такой работы не будет соответствовать современным требованиям.
P.M.: И все‑таки что именно больше всего беспокоит и настораживает вас, активистов, общественников?
О. Р.: Отсутствие прозрачности и практики полноценного обсуждения градостроительной документации, хотя закон это предполагает. Мы все опасаемся, что могут быть манипуляции, именно поэтому все настаивают на открытости и публичности. Та информация, которая появилась 3 января на официальном ресурсе Киевской городской администрации, не позволяет судить о полноценно выполненной работе и правильности принятых решений.
Пример — результаты мощного общественного движения за создание экопарка на Осокорках, непосредственном продолжении рекреационных территорий памятника ландшафта и истории «Исторический ландшафт киевских гор и долины р. Днепр». К этому проекту подключились не только местные жители, а и эксперты в экологии, градостроительстве. В итоге территория получила статус заповедной. Но на опубликованной графике историко-архитектурного опорного плана она отсутствует. Хотя статус должен быть отражен во всех регуляторных актах, градостроительном кадастре.
Хорошо, что хотя бы в центре города границы земель историко-культурного назначения уже выделены на графических материалах. Проверить, верно ли они отражены в деталях, возможности нет, низкое разрешение графики не позволяет это сделать. Но по собственному опыту знаю, что на сегодня почти у каждой территории градостроительных памятников — Крещатик, Костельная, Андреевский спуск, Контрактовая площадь — свои проблемы. Часто границы памятников и охранных зон проведены некорректно. Все эти неточности разработчики должны были исправить.
Реновация — это хороший метод монетизации, развития комплексных объектов
P.M.: Если выяснится, что все‑таки не исправили, недоработали, не уточнили, то сколько времени может потребоваться на доработку? И есть ли у нас вообще это время?
О. Р.: Вот очень сложно ответить. Сегодня на международном уровне решается вопрос создания объединенной, модифицированной буферной зоны объектов Всемирного наследия. Это отдельная документация, которая практически разработана в полной мере, передана на верификацию в ЮНЕСКО. Это наш национальный приоритет и обязанность, мы ведь ратифицировали все соответствующие конвенции. В феврале в Киев приезжает миссия ЮНЕСКО, международные эксперты как раз должны дать ответ, соответствует ли международным требованиям разработанная нами документация по буферной зоне. А в середине года состоится очередная сессия ЮНЕСКО, на которой Киев должен подтвердить, что Генеральный план принят.
P.M.: То есть власти Киева уже взяли на себя такое обязательство перед ЮНЕСКО?
О. Р.: По настойчивой рекомендации ЮНЕСКО. Ведь с точки зрения международных экспертов именно утвержденный Генплан документально закрепляет перспективы объектов Всемирного наследия в украинской столице. А сегодня буферные зоны вокруг Киево-Печерского заповедника и вокруг Софии то и дело подвергаются атакам со стороны застройщиков с многоэтажными проектами. И абсолютное право представителей ЮНЕСКО требовать максимально быстрого утверждения документации, которая исключает возможность влияния на объекты. По логике международного права, если принят Генплан, то значит, его необходимо неукоснительно придерживаться.
P.M.: Но это означает, что вся работа над правками в Генплан будет происходить в условиях жесточайшего цейтнота?
О. Р.: И это тоже. Мы оказались в сложной ситуации. С одной стороны, украинская делегация на сессии ЮНЕСКО пообещала, что Генплан будет принят и утвержден. С другой стороны, мы видим, что многие основополагающие разделы качественно не готовы.
Я хочу верить, что снята путаница с адресами, вернулись объекты, которые случайно выпали из реестра, он дополнился нововыявленными в 2019 г. объектами… Но хотелось бы в этом убедиться. В идеале, конечно, хочется, чтобы Генплан состоялся, был принят. Но я не разделяю уверенность международных экспертов, что его принятие способно остановить хаос. Сегодня подзаконные акты говорят нам, что без опорного плана — а его, как мы помним, еще нет — строительство на территории исторического Киева невозможно. И тем не менее ведется активное строительство.