Архитектура и каллиграфия. Ракурс с поверхности листа

/ Интервью /
13 августа в столичной студии каллиграфии «Арт i Я» прошла презентация книги-исследования Виталия Митченко, профессора кафедры графических искусств Национальной академии изобразительного искусства и архитектуры Украины. Книга «Калiграфiя. Взаємовпливи шрифтiв», выпущенная издательством Laurus, — это монументальный анализ исторического пути украинской кириллицы и ее взаимосвязи с латиницей.

Виталий Митченко называет каллиграфию кардиограммой времени и вскользь в нескольких главах проводит параллели с архитектурными стилями. Нас заинтриговал такой подход, и мы попросили автора подробнее рассказать об архитектурном аспекте каллиграфии. В интервью затронули не только точки соприкосновения искусства письма и зодчества, а и вопросы современной урбанистики — проблемы унификации навигации в городских пространствах.

PRAGMATIKA.MEDIA: Виталий Степанович, взаимосвязь архитектуры и каллиграфии для неспециалиста совершенно неочевидна. В чем именно она заключается?

Виталий Митченко: Я бы говорил не только о каллиграфии, типографике, но и о более широком понятии — искусстве шрифта. Для меня связь архитектуры и шрифта достаточно прозрачна. Архитектура — это прежде всего конструкция, а буква — тоже конструкция, но условно-пространственная. Да, в шрифте несколько иная система координат. Например, тонкий штрих уходит в глубину, проваливается, а толстый лежит на поверхности. График, гравер и теоретик шрифта Владимир Фаворский называл это «пространственностью листа бумаги». Метафорически любой штрих подобен камню, упавшему в воду, от которого расходятся круги. Буква или ее элемент — тоже условно-пространственная конструкция. И когда мы говорим о создании нового шрифта, совершенно уместно использовать слово «проектирование».

Книга «Калiграфiя. Взаємовпливи шрифтiв». Автор Виталий Митченко, профессор кафедры графических искусств Национальной академии изобразительного искусства и архитектуры Украины. Издательство Laurus, 2018 г.

Пропорции важны как для архитектуры, так и для буквы. Мы привыкли, что зодчество более заметно, более очевидно, но буква, слово — своеобразный код со множеством смыслов. Важно соотношение толщины и высоты штриха, соотношение основного штриха и соединительного. Еще одна значимая пропорция — штрих и внутрибуквенное пространство. Многообразие вариантов создает многослойность структур и смыслов.

Каждому историческому архитектурному стилю соответствует определенный тип шрифта.

Можно считать шрифт краеугольным камнем культуры вообще, а букву — ее модулем. Представьте себе фасад готического храма и букву готического шрифта. Ломаные линии на бумаге и в камне — одна система координат и одна и та же графика.

P.M.: А можно краткий ликбез, как именно архитектурные стили — античной Греции и Рима, Византии, готический, стиль барокко — влияли на каллиграфию и наоборот?

В. М.: Буквенно-звуковая система шрифта впервые появилась в Финикии. Греция переняла и развила эту систему. Если финикийцы использовали только согласные буквы, то греки ввели гласные литеры. И есть интересное мнение, что согласные литеры — это предметы: дом, человек, дерево, а гласные — воздух между ними. Исходя из этого, слово можно воспринимать как ландшафт. Поэт Андрей Вознесенский, который по образованию был архитектором, писал, что буквы «О» — это пузырьки воздуха в наборном шрифте. Украинский футурист, поэт Михайль Семенко, по его собственному определению, занимался «поэзомалярством», рисовал буквами. У него, например, было стихотворение «Сельский пейзаж», состоявшее из чередования гласных и согласных литер.

Вернусь к истории. Римские шрифты — абсолютно архитектоничны. Можно сказать, что так называемый капитальный шрифт родился на архитектурной поверхности, в процессе выбивания надписей на камне. К слову, засечки появились из‑за специфики работы камнерезов. Когда вертикальный штрих выбивают в мраморе, камень может дать трещину. Поэтому мастер сначала наносил вертикальный штрих меньшего размера, а затем выше и ниже «запирал» его горизонтальными засечками, немного скругленными. Посмотрите на римские цифры и буквы — это же типичная архитектура: колонны, арки, портики.

Монументальный шрифт с колонны Траяна

Первые латинские шрифты в эпоху Возрождения создавали архитекторы. В своей книге «Каллиграфия» я привожу пример шрифтов, разработанных учеником Леонардо да Винчи Лукой Пачоли, а также архитекторами Жоф­фруа Тори и Феличе Феличиано. Все они практиковали архитектурный подход к проектированию шрифтов. Метод Жоффруа Тори, кстати, так и называется «методом зодчего». И в архитектуре, и в шрифтах метрической основой стали пропорции человека. Как архитекторы масштабируют здания, так это делали и создатели шрифтов. Все они развивали традиции античности, ведь греки называли идеального человека «квадратным», подразумевая, что размах его рук, согласно древнегреческим канонам красоты, должен был равен его росту. Альбрехт Дюрер разработал шрифты на основе геометрических фигур — квадрата, круга и треугольника. Для меня это доказательство явной связи архитектуры с искусством письма.

Разработка Альбрехта Дюрера, 1525 г.

Барокко в каллиграфии ознаменовалось появлением тонкого пера, нажимая на которое, можно было создавать изящные завитки и росчерки, варьируя толщину линии. Барочные волюты — это те же завитки в камне. В это время в наборных шрифтах появилось больше округлых элементов.

Итальянская бастарда, 1694 г.

P.M.: В вашей книге мы нашли такой редко используемый термин, как увражная архитектура. Вы хотели таким образом провести параллели между пышно украшенными позолотой фолиантами и архитектурной эклектикой?

В. М.: Эклектика середины XIX в. — это крайне интересный с точки зрения взаимосвязи между архитектурой и каллиграфией период. В зодчестве он ознаменован так называемой увражной архитектурой. Да, буквально слово «увраж» обозначает богато украшенный фолиант. В середине XIX в. издавались каталоги, альбомы с образцами архитектурных фрагментов знаменитых храмов и дворцов. Например, купол собора Святого Петра, портик римского Пантеона и так далее. В архитектурной среде практиковался такой прием: когда приходил состоятельный заказчик, ему давали полистать альбом. На основе своих эстетических предпочтений он и делал заказ: «Хочу, чтобы купол был, как у собора Святого Петра, а вот здесь колонны — как в античном храме». И архитектор начинал комбинировать эти элементы. Да, чаще всего это оборачивалось безвкусицей, но были и удачи, например, Исаакиевский и Казанский соборы в Санкт-Петербурге.

Аналогичная ситуация в середине — второй половине XIX в. и со шрифтами. Появились каталоги наборных шрифтов — перегруженных декором. Возникло множество новых стилей — египетские, итальянские и так далее. Так что архитектура и искусство письма развивались параллельно, просто дышло в дышло.

Шрифт Уильяма Морриса «Золотая легенда», 1892 г.

P.M.: А что происходило в XX веке?

В. М.: Стиль модерн, появившийся в конце XIX в., — это прежде всего бунт художников и архитекторов против эклектики. Английский художник и поэт Уильям Моррис был страстным каллиграфом и книгоиздателем. Его поиски гармонии в оформлении книги подарили миру не только рисунки и орнаменты, которые использовали дизайнеры и архитекторы эпохи модерна, но и ряд уникальных шрифтов, возвращающих нас к раннему Возрождению.

Моррис писал: «Предметом моих поисков были литеры ясной формы: строгие и цельные, без ненужных украшений, без контраста между утолщениями и тонкими штрихами».

И благодаря Моррису мы вошли в XX в. уже с более строгими, лаконичными шрифтами.

Сборник поэм Джона Китса, оформленный и изданный Уильямом Моррисом

Тогда же появилось понятие дуктальных и глиптальных шрифтов. Дуктальные основаны на системе рукописного письма, а ко глиптальным мы относим рисованные шрифты подобно экмановскому, основному шрифту югендстиля, который разработал дизайнер этой эпохи Отто Экман.

Каллиграфия вывесок еще раньше стала неотъемлемой частью городского пейзажа, но в эпоху модерна к ним массово добавляются плакаты, афиши.

Конструктивизм, футуризм — все это поиск нового визуального языка, и шрифты здесь играют не последнюю роль.

Ранняя советская власть отдавала предпочтение конструктивизму — конструктивистской архитектуре, конструктивистским шрифтам. Потому что эти простые рубленые формы были близки и понятны рабочему классу. К примеру, очень характерен для того периода шрифт, разработанный советским конструктивистом, членом Объединения современных архитекторов Александром Родченко.

Реконструкция шрифта Святослава Гордынского (разработка В. С. Митченко)

Но затем, в 30‑е годы, Советы обретают имперские амбиции. Конструктивизм запрещен, а наборы шрифтов уничтожены. В издательствах стали использовать для печати шрифты на основе римских — с засечками. Какой‑то период использование шрифтов жестко регламентировалось. Архитектура была типовая, и шрифты были типовыми. Процесс создания шрифтовых гарнитур находился в ведении Министерства тяжелой промышленности.

Украинские художники в поиске идентичности, конечно, пытались что‑то делать, продолжая традиции создателя «Української абетки» Георгия Нарбута. Рисованных шрифтов было достаточно много, но за весь советский период удалось отлить лишь одну гарнитуру украинского наборного шрифта, так называемую хоменковскую гарнитуру. Ее спроектировал в 1965 г. график Василий Хоменко для издания «Энеиды» Ивана Котляревского.

P.M.: Если говорить об облике современного города, становится очевидным, что сегодня каллиграфия и типографика окружает нас со всех сторон. Это реклама, вывески и навигация. Насколько профессионально используются сейчас шрифты? Почему возникает впечатление визуального хаоса?

В. М.: В Европе шрифт воспринимают как один из элементов национальной идентификации. Если говорить о важности каллиграфии и леттеринга для городской навигации, можно вспомнить историю создания шрифта лондонского метро — его в 1913 г. по заказу транспортной корпорации The Underground Group разработал выдающийся каллиграф Эдвард Джонстон. Шрифт, который ранее назывался Underground, а затем Johnston, можно назвать самым «влиятельным» шрифтом первой половины XX в. в Европе.

Произвольное использование шрифтов в уличной навигации, на вывесках и объявлениях создает визуальный хаос. Фото: Юрий Ферендович

Разработка шрифтов — это еще и очень крупный бизнес. Международная компания Linotype занималась проектированием специальных навигационных шрифтов Frutiger, Helvetica, Optima.

К сожалению, в украинской навигации — сплошной хаос, никакой унификации, никакого дизайна.

Каким образом сейчас проходит смена названий станций метро? Просто заменили русскую букву «и» украинской «і». Кого волнует факт появления там совершенно нелепых межбуквенных интервалов-апрошей? В этой сфере — поле непаханое работы. Вопрос: кто этим будет заниматься? Возможно, новое поколение художников-урбанистов.